Руководитель орловского регионального управления След­ственного комитета РФ, генерал-майор юстиции Сергей Сазин в эксклюзивном интервью «Ъ» рассказал о том, как расследуются самые громкие коррупционные уголовные дела региона. Он также ответил на критику работы ведомства со стороны руковод­ства области и заверил, что цепочку громких убийств в Орле вполне реально раскрыть.

— Несколько лет назад Орловская область ассоциировалась с жесткой борьбой силовиков с коррупцией. Ваши сотрудники расследовали дела в отношении вице-губернаторов, допрашивали таких влиятельных людей, как экс-глава региона Егор Строев. После его отставки эта волна сошла. В Орле перестали воровать или бороться больше не нужно?

— Это не так. Давайте анализировать. Следственными органами СК России по Орловской области в 2014 году возбуждено 126 коррупционных дел. Среди фигурантов данных дел есть и влиятельные люди. Вынесены обвинительные приговоры в отношении бывшего замначальника УМВД Алексея Шипилова и экс-управляющей областным отделением Сбербанка Ольги Немцовой, председателя президиума орловской региональной коллегии адвокатов «Союз» Александра Савенкова. В процессе расследования, а также на рассмотрении в суде несколько дел в отношении чиновников и силовиков.

— Но среди них нет «звезд» уровня осужденного «строев­ского» первого вице-губернатора Виталия Кочуева. Потенциально они могут появиться в деле «Орловской нивы». Как продвигается это расследование?

— Мы считаем, что произошло мошенническое хищение у государства контрольного пакета акций этого предприятия. Ущерб 420 млн руб. Формулировка там какая? «В отношении Сергея Будагова и должностных лиц областной администрации». Так вот, эти должностные лица нами уже установлены. Но называть их до официального предъявления обвинения я не могу — не позволяет закон.

— Известные личности?

— Речь идет о персонах, совсем недавно бывших высшими должностными лицами области.

— Каким образом они участвовали в этой истории?

— «Орловская нива» была рентабельным государственным предприятием. В 2009 году областное правительство вдруг назначает его руководителем Сергея Будагова, владельца агрохолдинга «Юность». Серьезный, крупный и известный в Орле бизнесмен. Он объявляет, что экономическое положение «Нивы» сложное, нужно выводить ее из кризиса. И предлагает приватизацию по итогам доверительного управления. Решение о согласовании такой сделки выносится на облсовет. Там звучит стоимость «Орловской нивы» — 760 млн. руб. Пусть и номинальная. Наша экспертиза оценивает компанию примерно в 420 млн. Тоже солидно. А администрация области проводит оценку, и по ней получается, что цена акций — 14 млн. руб. За эти деньги их и продают структурам агрохолдинга «Юность». Так вот, подписи под согласованием этих операций — тех самых высших должностных лиц. Очевидно, что без их содействия никакую «Орловскую ниву» Будагов бы не получил.

— Доказательства — только эти бумаги с подписями?

— Имеется и множество других. Это показания свидетелей, экспертизы, оперативные материалы. Любили фигуранты поговорить…

— Почему так долго идет расследование при таком обилии материалов?

— Сроки проведения экспертиз подчас очень велики, они затягивают процесс. Даже самая очевидная аудиозапись может стать доказательством только после заключения эксперта. Правильно оценена «Орловская нива»? Неправильно! Докажите! Нужна экономическая экспертиза. Дело мы возбудили в мае 2014 года, собрали и направили материалы на восемь экспертиз в июле. Шесть еще не готовы. Большин­ство из них выполняется за пределами области! Нет в Орле нужных специалистов. В экспертных учреждениях нас ставят в очередь, там свой регион, и свои дела, естественно, в приоритете.

— Все упирается в эти экспертизы?

— Пока мы их не получим — не сможем предъявить качественно обоснованное обвинение.

— Сомнения в законности продажи «Орловской нивы» были с самого начала. Почему следствие занялось сделкой только после того, как «высокопоставленные должностные лица» перестали таковыми быть?

— Дело мы возбудили 29 мая 2014 года. Как только получили материалы из МВД РФ.

— Раньше никто ничего не знал?

— Ну почему же? В 2013 году в Орле проводились оперативные мероприятия, связанные с «Орловской нивой». Занимались ими сотрудники МВД и ФСБ. А еще точнее — ГУЭБиПК МВД. Собранные ими оперативные материалы у нас тогда не появились, их увезли.

— То есть возможности начать разбирательство тогда у вас не было?

— Если спрашивать о деле «Орловской нивы» нас, то корректно ставить вопрос так: «Что вы делали с мая 2014 года?». Почему мы должны отвечать за тот период, когда у нас физически не было материалов? Я готов полностью отчитаться за ту работу по делу, которую мы провели, как только получили необходимые материалы!

— Так куда все-таки делись материалы, собранные столичными силовиками?

— К следствию они поступили только в мае 2014 года. И уголовное дело по ним было возбуждено сразу.

— Где они «гуляли» год?

— У нас нет надзорных функций, как у прокуратуры, мы не можем контролировать оперативно-розыскную деятельность. Мы в подавляющем большинстве случаев работаем с материалами, которые нам предоставляют, по большей части МВД и ФСБ. За нами собственно следствие.

— Как только вы возбудили дело, Сергей Будагов начал говорить, что оно политически мотивировано. Одним из аргументов была эта затяжка с началом разбирательства.

— Я вообще не знаю ни одного серьезного коррупционного дела, фигуранты которого не говорили бы о политике. Мы юристы и действуем на основании закона. Здесь обычное мошенничество с отягчающими обстоятельствами. Ну какая еще политика? Кстати, по нашей инициативе акции «Нивы» арестованы, сделать с ними ничего нельзя до окончания разбирательства. Обвинение мы пока никому не предъявили.

— Будагов или кто-то из ключевых фигурантов сотрудничает со следствием?

— В основном мы работали с документами. Но допросили всех, кто причастен к продаже предприятия. Кто-то идет «в отказ», кто-то дает ценную для следствия информацию. Среди допрошенных экс-губернатор (Александр Козлов. — «Ъ»), бывшие вице-губернаторы, еще несколько бывших руководителей областных управлений. Далеко не все они участники хищения. Эти люди ведут себя нормально, являются к следователям, дают показания. В деле уже 30 томов. Мы уже в целом понимаем, кто и какую роль в этой истории играл.

— У других ваших «громких» фигурантов нет проблем с явкой? Вот, к примеру, спикер облсовета Леонид Музалевский жаловался, что давно потерял всякую связь с бывшим главой «Орелсоцбанка» и депутатом Николаем Лисютченко.

— Облсовет, может быть, и потерял. А к нам он является исправно. Правда, его позицию сотрудничеством со следствием не назовешь. Дело сложное. В нем более 400 свидетелей, несколько десятков выемок, обысков, более 60 томов. Регионы, где нашим следователям пришлось работать, — от Мурман­ской до Ростовской областей. Кроме того, дело в итоге получилось «сложносоставным». Мы из него выделили расследование в отношении теперь уже бывшего начальника ГУЭБиПК белгородского УМВД Сергея Бутяйкина.

— Каким образом?

— Информация по Бутяйкину пришла к нам из управления собственной безопасности МВД. Из нее получалось, что он вынудил акционеров банка выдать четыре из тех 70 невозвратных кредитов, которые в итоге утопили Орелсоцбанк. Московские полицейские помогали нам в оперативном сопровождении расследования. Мы ведь работали в Белгородской области, какие еще могли быть варианты? Не подчиненных же Бутяйкина привлекать на помощь? Его, кстати, не заподозришь в излишнем сотрудничестве. К примеру, когда возникает необходимость его явки к следователю, он часто заболевает. Мы вдруг узнаем, что в суде рассматривают его жалобы на нас, — на эти обращения у него находятся силы. Они были отклонены. Мы даже хотели избрать ему более строгую меру пресечения — домашний арест, но суд нам отказал. Затягивал Бутяйкин и процедуру ознакомления с материалами уголовного дела, его дважды в судебном порядке ограничивали по срокам.

— Прокуратура уже дважды возвращала вам дело Бутяйкина, отказываясь идти с ним в суд. В чем проблема?

— Споры возникают вокруг квалификации преступления. Требования прокуратуры несколько раз менялись. Мы с их точкой зрения не согласны и обжалуем ее в Генпрокуратуре.

— Такое часто происходит?

— Нет, это редкость.

— Насколько нагло ведут себя подозреваемые высокого статуса?

— В стенах нашего здания наглых уже не бывает. Фигуранты экономических преступлений — обычно люди образованные, интеллектуальные. Весь вопрос в доказательствах, которые им предъявляют.

— Вы говорите о недостаточном желании фигурантов сотрудничать. Депутат облсовета Сергей Потемкин обвиняет в этом вас. Мол, обыскали, опозорили — и больше не появлялись. Что с его делом?

— Здесь речь идет не о хищении кредита, а о его нецелевом расходовании. Руководители «Юбилейного» потратили деньги «Россельхозбанка» не на инвестиции, а на текущую хозяй­ственную деятельность. Однако к налоговикам за возвратом НДС обратились, показывая документы о том, что вложились в модернизацию производства. Мошенничество. Сумма ущерба около 1 млн. руб., обвиняемый — бывший гендиректор «Юбилейного» Виктор Тимохин. Это дело 28 января ушло прокурору. Другое дело «Юбилейного», о невыплате зарплаты работникам, прекращено. Мы выяснили, что у предприятия действительно не было денег для того, чтобы рассчитаться с людьми. Акционер «Юбилейного» Сергей Потемкин допрашивался только в качестве свидетеля.

— Еще один бывший член областного правительства Юрий Парахин тоже попал под ваше пристальное внимание. Как развивается расследование его дела?

— Он по-прежнему подозревается в незаконном предпринимательстве. И здесь мы тоже ждем завершения экспертиз.

— Сам Парахин с вашими выводами согласен?

— Нет. Утверждает, что лишь помогал советами и просьбами своим знакомым.

— Губернатор Вадим Потом­ский называл «Орловскую ниву» и «Юбилейное» среди имеющихся у него 17 вопросов к деятельности предшественников, ответы на которые он собирался искать и с вашей помощью. Передал ли вам господин Потомский какие-то материалы?

— Из областной администрации материалы, свидетельствующие о коррупционных преступлениях, к нам не поступали. Конечно же, мы готовы рассмотреть такую информацию, если нам ее предоставят.

— Проблемы с сотрудничеством прямо-таки со всех сторон.

— Мало кто из фигурантов коррупционных дел прислушивается к нашему голосу разума. У того же Кочуева так дело и сложилось — говорил он только о себе, по документам везде он, выгодоприобретатель тоже он. Никаких доказательств причастности других лиц не было.

— Но в итоге Виталий Кочуев сумел отбиться в судах. Ваши критики говорят, что ни одно громкое орловское коррупционное дело в итоге не обернулось для обвиняемых серьезным наказанием.

— Ранее дел в отношении чиновников уровня Кочуева были единицы. Он был действующим первым вице-губернатором. И в этом качестве мы его допрашивали. Доказательства были собраны полностью, что было крайне непросто. Наш опыт потом перенимали коллеги на конференциях! К примеру, на международном семинаре по противодействию коррупции, который проводился СКР в Орле в 2012 году. А приговоры выносили уже суды, и, заметьте, обвинительные.

— Среди тех, кто недоволен вашей работой, — губернатор Потомский. Он говорил, что вы медленно расследуете дела, чем затягиваете возврат украденной госсобственности. Как вы относитесь к подобным выступлениям?

— Кто бы что ни заявлял, мы будем действовать строго по закону. А он запрещает вмешиваться в деятельность следствия кого бы то ни было, включая чиновников любого уровня. У нас есть четкая субординация. Я возглавляю орловских следователей, а у меня руководство — глава СКР Александр Бастрыкин и, в конечном счете, президент Владимир Путин. Вот и вся наша вертикаль.

— Кроме «Орловской нивы» господин Потомский обращает внимание на дела братьев-депутатов Виталия и Игоря Рыбаковых. Их общественное мнение почти однозначно считает политическими.

— Расследование активно идет всего шесть месяцев. Уже есть 37 томов. Рыбаковы к нам являются, отвечают на вопросы, конечно, оспаривают подозрения. И опять же — никакой политики, только работа с фактурой. Опять же — поступившей от правоохранительных органов, занимающихся оперативной деятельностью.

— Есть ощущение, что вы намеренно загоняете себя в узкие рамки — не хотите обсуждать деятельность оперативников, с одной стороны, и суда — с другой. Может быть, стоит предпринять попытки как-то повлиять на них?

— Я постоянно на всех коллегиях и совещаниях с коллегами из других ведомств говорю — за борьбу с коррупцией отвечаем мы все, товарищи правоохранители, а не только следственное управление. Мы все заинтересованы в этом!

— Что отвечают?

— «Конечно, будем выявлять!» Но в сухих цифрах итог 2014 года такой: подавляющее большинство материалов, по которым возбуждены уголовные дела коррупционной направленности, пришло из УМВД РФ по Орловской области, а из прокуратуры, которая тоже может выявлять преступления в порядке надзора, таковых было всего пять. Все должны вместе работать на общий результат. Я так подробно говорю о громких делах, чтобы развеять миф о том, что у нас тут ничего не делается. Есть объективные сложности, но мы работаем.

— Главная тема, связанная с СКР в Орле, — это убийства Андрея Уварова, Владимира Соболева и Ильи Васина, совершенные, похоже, одним и тем же человеком. Как продвигается расследование?

— В 2013—2014 годах, за полтора года, убили трех разных и на первый взгляд никак не связанных между собой людей. Причем убили при разных обстоятельствах: Соболева — одним выстрелом через стекло машины, Уварова расстреляли в подъезде, а Васина — в лесополосе, в него стреляли и его душили…

— Их объединил пистолет ТТ, из которого совершались убийства?

— Проведен громадный объем работ. Мы допросили более 300 человек, 35 обысков, провели несколько десятков экспертиз, постоянно находились в контакте с оперативниками, было более 80 совещаний с коллегами из других ведомств. Кроме стандартных генетических, баллистических и прочих исследований, мы проводили восстановление памяти. Приезжал специалист, вводил свидетеля в гипноз и пытался вытащить из его памяти крупицы информации.

— В СМИ писали, что орловские следователи обратились к экстрасенсу. О нем речь?

— Да, только это никакой не экстрасенс. Речь идет о нормальном научном методе. Но мы еще до получения экспертиз не исключали, что между погибшими есть что-то общее.

— Что?

— Андрей Уваров не занимался крупным бизнесом и не успел очень высоко взлететь по карьерной лестнице. Зато его отец, бывший мэр Орла Василий Уваров, не так давно был влиятельным руководителем. Илья Васин был просто молодым человеком, не успевшим чем-то отличиться. Зато его отец Станислав Васин — крупный и известный еще с 1990-х годов бизнесмен. Владимир Соболев в последние годы отошел от дел, был, по сути, одиноким немолодым человеком, имевшим серьезные проблемы со здоровьем. Но не так давно Соболев управлял «Орел­строем» — одной из крупнейших компаний области.

— По-прежнему ничего общего…

— Нет! Это означает, что следствию нужно искать ответы на свои вопросы в прошлом. В какой-то момент пути тогда бывших в силе Станислава Васина, Василия Уварова и Владимира Соболева могли пересечься, а цепочка убийств может быть эхом тех лет. В пользу этого говорит и почерк убийцы — он стрелял из старого пистолета без глушителя, еще времен Великой Отечественной войны. Профессионалы обычно так не действуют.

— Народный мститель?

— Почему бы и нет? Но — обращаю ваше внимание — это всего лишь одна из версий. Их в разработке несколько, и мы не исключаем ничего!

— Что по этому поводу говорят родственники убитых?

— А ничего.

— Тоже не идут на контакт?

— Здесь, в моем кабинете, сидел родственник одной из жертв. Он отказался говорить что-то. Страх сильно влияет на многое.

— И что делать?

— Будем еще глубже заниматься аналитикой. Мы активно подключаем ветеранов силовых структур, которые работали в те времена, когда родственники погибших обладали максимальным влиянием. Может быть, они прольют свет на какие-то нам уже неизвестные особенности взаимоотношений между погибшими или их родственниками.

— Не получится «висяка»?

— Я уверен, что эти убийства можно раскрыть. Следы этих преступлений нужно искать везде, но в первую очередь — в Орле.

Беседовал Всеволод Инютин.
«Коммерсантъ» (Воронеж) № 23 (5532) от 11.02.2015 г.