Прости, дорогой читатель, что приходится тебе лицезреть сей — не поспорить! — дичайший образец заглавия газетного опуса. Не было у меня цели затейничать, озадачивать тебя никчемными ребусами, но куда нам против судьбы?! Никак тут не складывалось иначе. Буквы можно было, конечно, поварьировать, но в целом, поверьте, картины это существенно бы не поправило.

Только не вздумай подозревать, друг ты мой сердешный, будто придумывалось это (ПФЗ БСЛ… и так далее) при запредельно высокой температуре либо в итоге весёлого ужина с четверга на воскресенье. Любимый зуб готов выставить в знак того, что ни то ни другое в нашем случае ни при чем, а наличие смысла в этой абракадабре, увы, гарантировано. Есть тут смысл! И какой! Потерпи, читатель! Ведь на самом деле мы ведем речь о едва ли не главном политическом итоге уходящего 2014 года. Ну, не во вселенском масштабе, разумеется, зато в пределах нашей области, горделиво несущей имя известной птицы, — это точно!

Заметьте! Не попугая там какого-нибудь анекдотно-мультяшного. Не голубя, которому окрест обязаны солидной сединой многие наши памятники. Не берущего демографической многочисленностью пострела-воробья даже. Орел — той смелой, но редкой птицы имя!

И вот давайте, друзья, припомним: как мы с вами на территории с таким-то названием до сей поры жили? Не дружно мы жили.

Прямо и без обиняков скажем: не было в нас должного согласия. Вот в чем загвоздка. Как философски оформил мысль самый знаменитый — благодаря Ильфу с Петровым — из всех монтёров коллега Мечников, «согласие есть продукт при полном непротивлении сторон». А у нас с вами продукта того наблюдалась явная и очевидная нехватка. Согласие было у нас в дефиците.

С другой стороны, как еще можно жить-поживать иначе? В условиях-то поголовной, можно сказать, диалектики? Один, глядя на полстакана воды, настаивает: «Полный». Другому — только бы поспорить, талдычит свое: «Пустой!». Пришло кому-то в голову подвести под такие локального свойства словесные баталии базу поосновательнее — политическую как бы базу. И тогда, объявив народу всеобщую многопартийность, спорящих индивидуальным образом граждан стали постепенно собирать в партии. С этого все и началось.

«По-новому!» — кричали одни. «Как раньше!» — противились другие. Как водится, истинный предмет спора довольно быстро размылся. Что именно было раньше, как должно стать по-новому, все чаще не уточнялось. Суть заключалась в самом факте несогласия. Кто-то, может, еще иной раз и пытался конкретизировать, дескать, «все вокруг общее» или, напротив, «все во­круг чьё-то». Но делать это громко, вообще вслух, обе стороны спорящих скоренько признали некорректным.

Еще бы! Если всё вокруг чьё-то, то сам собой естественно возникает следующий вопрос: «Чьё именно всё вокруг, пофамильно?». И еще один, совсем уж интимный: «Где тут моё?». Необходимость деликатного обращения с вопросами, что характерно, едва ли не первыми признали даже те, кто стоял во главе партийных ячеек, вопиющих «Всё вокруг общее!». И то верно: должен же кто-то этим «общим» управлять непосредственно. Так чьим конкретно это общее тогда будет? Т-с-с: опять чересчур интимный вопрос…

Вот как только выявились все эти сплошь, куда ни глянь, деликатности, тут-то в рядах спорящих и начались самые безобразия.

То у одних честных партийцев какая-нибудь газетка буквально заискрит фальшивками и голословными пасквилями. То у других в партийной верхушке вдруг проснется тяга к искусству… А поскольку «из всех искусств для нас важнейшим» на генном уже уровне является кино, то типичный образчик нечистоплотного «кина» в канун очередных выборов прокатится по всем телеканалам. Рядовые партийцы (порядочные же люди!) удивятся и даже на минутку предельно смело состроят на лице мимическое возмущение.

Вот так в нашу общую с вами жизнь, преимущественно стараниями разноцветных партайгеноссе, ворвалась и расцвела полным цветом всех мастей ложь. Хотя, разумеется, такое не могло бы произойти без поддержки всякого рода «шестёрок», ради своих маленьких и не очень маленьких «моё» готовых практически на любые пакости. Именно она, эта не очень скрываемая ложь, превратила нашу, в общем-то, вполне себе безвредную орловскую разноголосицу в некую канализационного типа массу, вызывающую у нормальных людей понятные брезгливость и отвращение.

Когда в начале нынешнего года на Орловщине сменился губернатор, многие обрадовались: вот, наконец, нас покинут главные лжецы. Пришел новый человек. Молод. Да, на словах — из тех, кто за то, чтобы все было общим. Зато при этом обладает уже соб­ственным вроде бы не маленьким «моё». Это нормально: мало ли что человек говорит? Главное — умеет, похоже, что-то делать! Предыдущие ведь преуспели исключительно в интригах…

Нам не очень хотелось даже вспоминать происходившее при прежнем губере, поэтому новому необходимость перемен формулировалась как бы намеками: требуется, мол, общественное согласие. В том смысле, что общество готово согласиться на многое, лишь бы не было этого противного вранья и его производных.

Однако очень похоже, что новый губернатор оценил общественные надежды как-то чрезмерно буквально. Сегодня нас пытаются сделать согласными абсолютно со всем, что вокруг происходит. Нас пытаются сделать со всем согласными теми же самыми методами. Какими ссорили, теперь, получается, вроде как мирят. Нас пытаются сделать со всем согласными руками практически тех же самых, что и в предыдущем губернаторском периоде, «шестёрок», уже явивших свой немалый профессионализм в разного рода брехне. Ну, да, согласен: список постоянно расширяется — за счёт новых претендентов, устремивших свои будто бы пока честные взоры на свои маленькие и не очень маленькие «моё». Или за счет несчастных, которым и хотелось бы не врать, да не получается: жизненные обстоятельства заставляют не артачиться.

Его, нашего губернатора, по­слушать, так вокруг оно уже установлено, искомое, дескать, согласие. Абсолютное. Апофеоз абсолютного согласия. Ни единого здорового голоса против! Все со всем согласны, и это явление нам предлагается воспринять как главное достижение уходящего года.

Не сходится! Опять — сплошное враньё! Не может получиться ничего путного, когда в обиходе одни согласные, а гласные, те, что с собственным голосом, отправляются куда угодно — хоть в утиль, хоть на допрос к следователям, хоть в оба места одновременно, лишь бы с глаз долой. Что угодно возьмите! Например, вот эту самую фразу: «Апофеоз абсолютного согласия»… Уберите из нее гласные и что получится? ПФЗ БСЛ… Взгляните на заголовок. Узнали? Белиберда — она и есть белиберда, пусть даже дей­ствительно является важнейшим итогом года. А хочется уже, наконец, чего-нибудь ясного и понятного. Честного хочется.

Аврелий Концентрат ЛОХАНКИН,
ассенизатор typicus.