Дорогие сограждане, вот теперь уже точно можно вздохнуть свободно: на экраны страны вышла долгожданная лента от создателей «Цитадели» и «Предстояния». И если первые полотна признанного мастера доходчиво объяснили нам, почему русские победили во Второй мировой войне (благодаря паучкам и предсмертным эротическим утешениям советских воинов, в просторечии: «сиськи покажи»), то «Солнечный удар» наконец-то развеял последние сомнения относительно причин поражения в Первой мировой, а главное: как мы докатились до революции?

Фильм уже собрал полные вёдра доброжелательной критики, куда мелкие завистники постарались бросить несколько пригоршень злопыхательского тявканья. Но тщетно! И мы сегодня будем говорить о великом. И только о великом.

Бунина трогать не будем, Бунин, как мы понимаем, всего лишь повод для выдающегося мыслителя нашего времени высказать свои соображения на тему русской истории. От одноимённого рассказа Бунина в фильме только многообразие всяческих перчаток: лайковых, ажурных и протчих. Порой даже смахивает на рекламу какого-либо галантерейного бутика в центре Москвы (не посмотрел, возможно, и есть в списке спонсоров). Дальше с Буниным, как в известном анекдоте:

— Что вы всё «Битлз», «Битлз»! В ноты не попадают, голоса нет, да ещё и картавят!

— А где ты их слушал?

— Да мне Рабинович напел…

То есть всё. Ну, конечно, есть ещё «украинка» Розалия Землячка и «венгр» Бела Кун, застрельщики «красного террора» на Юге России. Эти выведены совершенно по-бунински: хлещут водку стаканами и запивают её кровью белых офицеров (это за кадром, потому как нетолерантно и отсылает к зловещим ритуалам некоторых религиозных культов). Хотя у Бунина-то как раз именно так.

Дальше идут совершенно свободный полёт фантазии и последние ответы на предпоследние вопросы (герои фильма постоянно спрашивают: «Как это всё случилось?»). Поэтому оставим в покое подлинного аристократа Бунина, состоявшего в родстве с Пушкиным и Лермонтовым, и вернёмся к кухаркиным детям.

Собственно причин гибели Российской империи по Миха’лкову две: первая — это крайняя половая распущенность высших сословий накануне революции, и вторая — нигилизм и успехи естественнонаучного просвещения в сословиях низших. Мысли, прямо-таки сказать, не новые. Но автор и не претендует. Он мужест­венно и практически анонимно доносит их до коснеющего в неведении населения Российской Федерации средствами самого важного из искусств. На средства, как обычно, не скупится — есть и компьютерная графика, и красивая картинка (художнику и оператору-постановщику — отдельный респект), и хорошие, незамусоленные в сериалах лица молодых (и не очень) актёров.

Делает это (доносит до населения) оскароносец, правда, несколько в лоб. Но, видать, наболело.

Что тут можно сказать? Касательно половой распущенности высших сословий Российской империи, то ещё со времён Петра Алексеевича она была делом не новым и, в общем-то, поощряемым на самом высшем уровне, только называлась по-другому: «галантностью» при Екатерине Алексеевне, «светскостью» при Александре Павловиче или, скажем, «прогрессивными убеждениями» при Александре Николаевиче. Греко-Российская церковь это осуждала, но искоренить не могла, ибо была в некотором подчинении у сильных мира сего (так называемый «синодальный период»). Которые сами были в подчинении у «духа времени», сквозившего из Европ.

Стало быть, никакого особого разврата накануне падения империи в высших сословиях не наблюдалось. Но очевидно, что он (разврат), особенно умственный — перекинулся на сословия низшие.

У Миха’лкова это сопровождается исчерпывающей образностью в духе Гарри Потера: романтический газовый шарф героини в буквальном смысле вылетает в трубу, чтобы потом заменить гвардейскому поручику крест нательный. То есть отрекся от веры и супружеской верности — можно топить. По вопросу о баржах обращаться к тов. Землячке и Бела Куну.

Второй главный вопрос, которым задаются в фильме — во­прос из теории о происхождении видов: «Если я произошёл от обезьяны, то и… Государь… и Государыня…». Так вырастают будущие комиссары, из простых волжских мальчишек, бывших алтарников у чрезмерно алчных иереев. Кстати, тоже причина гибели империи, потому что уездные попы под стать провинциальным гаишникам (видимо, у авторов сценария был печальный опыт) и всегда рады ободрать заезжего поручика с московскими номерами.

Но вернемся к миха’лковской теории происхождения комиссаров как последствию теории происхождения видов. То есть, если «и Государь… и Государыня… от обезьяны», следовательно — в подвал Ипатьевского дома. И вот здесь у прославленного бесогона неувязочка: отнюдь не «заволжские комиссары», и даже не уральские политкаторжане осуществили зловещее убий­ство Царской Семьи, да и хвастливые надписи и каббалистические символы, оставленные ими на месте заклания Царских детей, не имеют никакого отношения к теории Дарвина.

Но об этом молчок, ибо: не разжигать!

Следовательно, выход по Миха’лкову, думается, таков: для возрождения России нужно первым делом запретить в школах теорию происхождения видов (особенно для низших сословий Российской Федерации) и ввести обязательный Закон Божий. Это произведёт обратный эффект, и праправнуки комиссаров оставят уютные московские офисы и отправятся в разрушенные заволжские храмы, хотя бы алтарниками. Там, глядишь, и дети олигархов подтянутся.

Правда, вопрос: почему у выпускника Симбирской гимназии Володи Ульянова, долгое время состоявшего (с матерью) членом общества ревнителей памяти прп. Сергия Радонежского, была «пятёрка» по Закону Божию, и это не помогло — остаётся без ответа. Так же как и другие роковые вопросы трагедии Русской истории в ХХ веке.

Впрочем, фильм не производит безнадёжного впечатления. Миха’лков оставляет нас в неведении относительно юных спутников героини, оставленных ею на пароходе. Здесь получается даже некий символ. Баржа с распутными офицерами тонет, а вот оставленные ею дворянские дети, напротив, счаст­ливо уплывают вниз по течению матушки Волги. Остаётся надеется, что в будущем из них вырастут хорошие люди, вполне возможно — прославленные кинорежиссёры.

Алексей ШОРОХОВ.