Хорошее предложение внёс Президент РФ Д. А. Медведев — отметить 2012 год как год исторический, поскольку предстоит празднование двух эпохальных дат — 400-летия изгнания поляков из Москвы в 1612 году и 200-летия Отечественной войны 1812 года. Это важно уже потому, что воспоминания о прошлых победах прибавляют сил тем, кто верит в лучшее завтра, помогает вооружить оптимизмом тех, кто сегодня сомневается в способности вернуть России былое влияние и уважение в мире.

Но этого мало. Разве не следует одновременно озаботиться и такой проблемой: почему позитивные последствия больших прошлых побед оказывались относительно непродолжительными? Например, почему спустя всего 36 лет после 1612 года наступила череда гражданских войн (соляные и другие бунты)? Почему всего через 42 года после победы над Наполеоном Россия потерпела поражение в Крымской войне, а через 27 лет после победной войны с Турцией была разгромлена японцами на море и на суше? И, наконец, почему уже в советское время, спустя 45 лет после самой выдающейся нашей победы — над объединёнными армиями государств, господствовавших в большей части Европы, в итоге так называемой «холодной войны» наша страна понесла больше потерь, чем когда-либо после татаро-монгольского нашествия: утрачено 24% территории и 49% населения.

Первое, что во всех случаях бросается в глаза: вслед за каждой вышеотмеченной политической победой примерно через 3—4 десятилетия начинался политический кризис. И это не формальная констатация реальных событий нашей истории, а проблема, разобравшись в которой, можно приблизиться к разработке соответствующего противоядия на будущее.

Во всяком случае, тот исторический материал, которым сегодня располагает наша наука, позволяет уверенно сказать, что в основе отмеченной периодичности политических событий лежит экономическая деятельность людей. В том числе деятельность тех элит и лидеров, которые либо ускоряют, либо тормозят изменения общественных отношений. Конкретно — тех отношений, которые объективно должны происходить по мере развития производительных сил.

Так, череда бунтов времён царствования Алексея Михайловича определённо была связана с постепенно усиливавшимся «прихватизаторским» эгоизмом боярского окружения царя. Поражение в Крымской кампании тоже было подготовлено эгоизмом чиновно-помещичьего сословия времён

Николая I, упрямо противившегося отмене крепостного права, которое стало основным фактором научно-технического отставания России от стран, победивших в Крымской войне. Позднее опять-таки алчность господствующих классов предопределила куцый характер аграрных реформ, а потому и общую неспешность индустриализации. В итоге страна получила сначала политический кризис 1904—1906 гг., а в дальнейшем, из-за готовности делить с зарубежным капиталом доходы от эксплуатации природных и человеческих ресурсов России, — оказалась втянутой в мировую войну, ставшую предтечей двух революций 1917 года.

И точно так же последний политический кризис, выразившийся в развале СССР, вызревал на фоне усиливавшегося отчуждения элиты от общества в процессе бюрократизации управления народным хозяйством. И даже тот факт, что последняя советская элита не располагала большими размерами накопленного личного богатства, не отрицает её глубокого отчуждения. Просто размах этого отчуждения представлялся населению весьма значительным по меркам социалистической справедливости.

Но если исходить из признания определяющей роли экономических процессов в чередовании политических кризисов, то можно утверждать, что современный потенциал общественных наук в принципе позволяет предвидеть те условия, которые предопределяют политические кризисы.

Так, известно, что в своё время В. Ленин обосновал высокую вероятность периодических войн за мировое господство по инициативе монополистического капитала. Позднее, в конце 20-х годов прошлого века, академику Е. Варге удалось предупредить советское руководство о том, что грядущий экономический цикл будет бесподъёмным, а это должно было послужить обоснованием высокой вероятности начала второй мировой войны примерно к концу 30-х годов. Напомним, что и нам в своё время удавалось с заблаговременностью в несколько лет публиковать оправдывавшиеся прогнозы двух последних экономических кризисов, что, при желании, позволяло нашим обществоведам сделать практически значимые политические выводы.

Что же необходимо для подобного предвидения? Прежде всего, необходимо отслеживать глобальную динамику экономического роста — как в масштабах нашей страны, так и за рубежом. Определённая информация для этого накоплена с 1870 года. И если из накопленного материала мы воспользуемся данными по динамике суммарного объема производства промышленной и сельскохозяйственной продукции, то обнаружим, что, пока Россия была страной по преимуществу аграрной, она заметно отставала по темпам экономического развития от основных центров экономического роста. А это уже к началу ХХ века предрекало ей глубокий политический кризис.

Советская власть преодолела этот кризис. И несмотря на значительные издержки того, что к руководству страной пришли разночинцы и «кухаркины дети» (ничего лучшего царизм себе на смену не подготовил), на основе индустриализации и коллективизации удалось одолеть фашизм, который обрушила на нас почти вся «цивилизованная» Европа.

Так сложилось, что под руководством большевиков удалось превратить Россию «лапотную», в которой 52% населения не умели читать-писать, — во вторую мировую державу. При этом за 65 лет (1920—1985 гг.) был обеспечен прирост населения на 115 млн. человек, тогда как России царской для достижения такого прироста потребовалось примерно 120 лет.

Однако в последнее советское десятилетие четко обозначилось экономическое отставание СССР от западных стран (фактически оно началось с середины 70-х годов). Причем наше отставание было связано не с тем, что заметно ускорилось развитие капиталистических стран, а с тем, что замедлился и затем приостановился рост производства в нашей стране.

Для профессионалов было понятно, что падение темпов роста промышленного и сельскохозяйственного производства должно стать сигналом для радикального обновления руководства — в центре и на местах, в качестве элементарного лекарства по преодолению бюрократизма и развитию демократии, адекватной общественной собственности на средства производства. Этого сделано не было, и в итоге к руководству страной пришла новая, эгоистически настроенная элита, которая для лечения накопившихся патологий вместо реформаторских таблеток использовала топор отсечения всего советского, до того обеспечивавшего СССР преимущества в развитии экономики и социальной сферы.

Страна не только распалась. Даже на той её территории, которую сохранила за собой РФ, включая подавляющую часть энергетического, рудного и лесного сырья, месторождений золота и алмазов, рыбных богатств, чернозёмов, научных центров и кадров мирового уровня, — сегодня, спустя 21 год, производится всего лишь 78% промышленной и сельскохозяйственной продукции от объёмов производства в РСФСР.

Меньше производим — и соответственно живём. Согласно официальным данным Госкомстата, в 2010 году средние месячные доходы на душу населения у 80% наших граждан были равны 2,1 прожиточного минимума против 3,0
в 1990 году. В Орловской области соответственно примерно — 1,7 и 2,8, что вполне естественно, поскольку большая часть ранее приватизированных промышленных и сельскохозяйственных предприятий либо разделила судьбу Орловского часового завода, либо дышит на ладан.

Можно привести немало и более оптимистических показателей, рассчитанных по методу оценки средней температуры в привилегированной больнице. Тогда окажется, что свыше 2 млн. москвичей располагают средним месячным доходом в 18 прожиточных минимумов (свыше 600 тысяч рублей в месяц на семью из четырёх человек). И, естественно, не потому, что в Москве на душу населения производится больше товаров, чем, скажем, в Орловской области.

Всё дело в том, что, хотя в результате приватизации в постсоветский период производство товаров в Москве, как и в других крупных городах, тоже существенно сократилось, там появились новые источники доходов — не от трудовой деятельности, а от распоряжения собственностью на природные ресурсы и базовые отрасли экономики, расположенные по всей территории страны.

Эта собственность еще недавно была всенародным достоянием и, соответственно, служила росту доходов всего трудящегося люда. Но с появлением новой элиты она превратилась в мощный тормоз экономического роста, в средство перекачивания за рубеж природного и трудового потенциала страны, в источник нагнетания политического напряжения.

Как снимать это напряжение и не допустить обострения политического кризиса, хотелось бы не только услышать, но и реально ощутить на деле от тех, кто так настойчиво стремится стать президентом России. Заждался народ!

Стоит внимательно и глубоко задуматься и о наших орловских закономерностях, особенно накануне празднования 450-летия г. Орла. Пора найти противоядие той цикличности, которая сопровождает социально-экономическое развитие области и города многие десятилетия. Кое-какие факторы, и прежде всего кадровые, лежат на поверхности. Преданность делу, внимание к нуждам людей, профессионализм — это тот стартовый импульс, который позволит начать возрождение Орловщины. Достойные управленцы найдут выход из любой ситуации.

И. Б. Загайтов,
доктор экономических наук,
Н. А. Турищев,
кандидат экономических наук.