Выстроенная в нашей области за прошедший год новая политическая реальность, как оказалось, и в самом деле имеет терп­кий привкус. Эксперимент по созданию единороссовско-капээрэфовского симбиоза в одном отдельно взятом регионе начал давать свои диковинные плоды. И первым из них, на наш взгляд, становится ускоренное размывание субъектности местных организаций основных парламентских партий. А политический контекст не только не стал более разнообразным, напротив — нормой становится некое неопределенного окраса однообразие.

— Валерий Иванович, насколько мы можем судить, это будет первое большое интервью одного из руководителей ОНФ местным СМИ, поэтому для начала расскажите, пожалуйста, о его структуре и о том, чем, собственно, он призван заниматься?

— Сама идея Народного фронта возникла в 2011 году. Но реальное создание региональных отделений началось в 2013 году, причем, шло оно поэтапно и не одновременно во всех субъектах.

Лидером ОНФ является президент страны В. Путин, а непо­средственно руководят этим общественным движением на федеральном уровне три сопредседателя. И, соответственно, в каждом из 85 субъектов Российской Федерации избраны по три сопредседателя. У нас, кроме меня, — это Ирина Ивановна Сафонова и Николай Георгиевич Меркулов. Мы все действуем на совершенно равных правах. Это орган коллегиального руководства, избранный региональным штабом, в который входит 18 человек. Мы руководим штабом, по очереди председательствуем на заседаниях, имеем право представлять региональное отделение во взаимоотношениях с органами государственной власти и местного самоуправления.

Региональный исполком, входящий в структуру исполнительных органов ОНФ, возглавляет В. Филонов, работают в исполкоме на штатной основе три специалиста (оргработа, связи со СМИ и проекты). Он арендует помещение во Дворце профсоюзов по ул. Гагарина, 2.
То есть штаб — политическое руководство, исполком — исполнительный орган. Сопредседатели работают на общественных началах и не получают никаких денег.
За это время мне довелось участвовать в работе трех форумов ОНФ, в частности, по итогам 2013 и 2014 годов. Ожидается, что в 2015 году пройдет съезд. Согласно Уставу Народного фронта, съезд должен проводиться не реже, чем раз в два года.

Мы сейчас сами готовимся к конференции, которая, вероятно, пройдёт в феврале или в марте. На ней мы должны будем подвести итоги прошедшего 2014 года и определить задачи.

Мы создали пять рабочих групп, которые иногда называют дискуссионными площадками. Я возглавляю рабочую группу «Общество и власть: прямой диалог». Проблематика, как вы сами понимаете, достаточно сложная.

Если говорить о цели самого движения, то она в Уставе четко обозначена — содействие развитию России. Но с точки зрения реальной сути, конкретного содержания я бы выделил, наверное, поддержку и обеспечение прямого и постоянного диалога между гражданами и президентом страны, общественного мониторинга и гражданского контроля исполнения законов, президентских инициатив и иных приоритетных государственных решений и программ.

И сам В. Путин уже не раз в открытую говорил, что он видит главной задачей Народного фронта обеспечение прямой связи населения с главой государства, то есть получение информации из первых рук, минуя властные, партийные либо какие-то другие фильтры.

Например, на тех же самых общероссийских форумах, если проблема кем-то поставлена и заслуживает внимания, имеет серьезное значение, то можно наблюдать, как президент прямо при всех непосредственно ставит задачу тому или иному министру. На всех таких мероприятиях присутствуют руководители президентской администрации, руководитель кон­трольного управления. Там действует очень четкая система учета и контроля. Нас информируют, каким образом эти поручения исполняются. И что еще мне нравится, нет никаких реляций типа: «мы всё сделали», «всё хорошо», а звучит критика, звучит совершенно четкая, объективная оценка того, что не сделано, кто не сделал, почему и так далее.

— Идея прямой связи дей­ствительно очень интересна. Но сразу возникает вопрос: кто эти люди, которые будут осуществлять контакт между народом и президентом? Движение ведь создавалось сверху. Соответ­ственно, в каждом регионе власть на ключевые посты в нем, как она обычно это и делает, постаралась рассадить своих людей. Так делалось всегда. Вчера, скажем, это был какой-нибудь черномырдинский «Наш дом — Россия», а сегодня сверху велели создавать что-то новое — это и стали создавать, используя людей из всё той же чиновничьей или, если хотите, властной колоды. Так вот, не получится ли, что эти функционеры просто-напросто закупорят создаваемые сосуды вертикального сообщения между народом и президентом? И будет то же самое, что было и раньше.

— Действительно, вы отметили серьезную проблему. Она всё время у нас обсуждается. И нам в связи с этим дают определенные рекомендации. Лично мне, допустим, делались предложения войти в какие-то комиссии в администрации области. Я вынужден был от этого отказаться, потому что понимаю, что буду там рассматриваться не только как учёный, юрист, но вместе с тем — и как сопредседатель Народного фронта. И если у меня возникнет необходимость дать нелицеприятную оценку действиям исполнительной власти, то я окажусь в таких условиях, когда мне скажут: «Но у вас же была возможность по этому вопросу в комиссии высказать свою точку зрения, настоять на ней! Вы же участвовали в обсуждении, подготовке и принятии решения!». Это маленький, но показательный нюанс. Вот почему нам рекомендовано не входить в органы власти.

Если же мы хотим услышать информацию из первых уст, то мы обращаемся к руководству субъекта, к главе региона, в законодательные органы и просим их или их представителей прибыть к нам на мероприятие, которое мы проводим в рамках Народного фронта, на ту же самую дискуссионную площадку, например.

— У вас уже были такие при­меры?

— Были. Допустим, в конце прошлого года в зале филиала Академии госслужбы мы провели очень интересное мероприятие. Были представители администрации, здравоохранения, ЖКХ, образования, В. Ерохин был в качестве уже руководителя департамента внутренней политики.

Мы сейчас проводим работу, о которой еще не слишком известно, а именно привлекаем специалистов для экспертных оценок того или иного явления. И эти люди в данный момент тоже не должны быть зависимы от власти, иначе объективной экспертной оценки просто не будет. Ведь открыто высказывать объективное мнение у нас всегда было опасно, поэтому многие люди задумываются, как и что можно сказать… Но здесь нам очень важно, чтобы человек действительно разбирался в этой ситуации.

В частности, мы делали попытку на моей группе обсудить вопросы, связанные с организацией системы власти, вот эти последние инициативы, связанные с мест­ным самоуправлением. И оценки прозвучали любопытные.
Я тоже эту проблему вижу и, безусловно, солидарен с вами в том, что, конечно, людям, работающим во власти сегодня, сам факт того, что здесь есть представители президентской команды именно в форме общественного движения, доставляет определенное беспокойство: какая там информация наверх пойдёт? И, безусловно, есть попытки взаимодействовать, контактировать и как-то влиять.

Мы провели встречу с губернатором. Правда, так получилось, что из трех сопредседателей только два были на этой встрече. Мы договорились о формах взаимодействия. Губернатор услышал, что мы не те люди, которым они будут давать команды, а мы будем выполнять. Мне понравилось его выражение (как это будет на практике — посмотрим), что он готов к диалогу, к критике, если она конструктивна. Я солидарен с ним в том, что нельзя сводить нашу задачу к тому, чтобы выступать в роли этаких критиканов: «Всё плохо!». Вопрос-то ведь в том, почему плохо и каковы выходы из этого плохо. Критикуя, предлагай.

— Конечно. Скажите, ваше общественное движение предполагает какое-то фиксированное членство? Что за люди могут стать его членами?

— В Уставе есть ответ на этот вопрос: человек, заявивший о своем желании работать в Народном фронте, становится участником движения. Никаких билетов, никаких корочек, никаких удостоверений… Вот у меня, например, ничего, кроме значка, нет.

— Вне зависимости от его партийности, политических взгля­дов?

— Абсолютно. Самый главный критерий, мы так сами для себя определили, — есть глава государства, есть политика, которую он проводит. Мы — общественное движение в поддержку главы государства и этой политики. И если человек хочет что-то сделать для страны, улучшить ситуацию — пожалуйста!
Я, честно скажу, в первую очередь, конечно, ищу опытных, грамотных людей… Ведь чтобы оценивать действия власти, нужно представлять себе ее структуру, механизмы. В списке моей рабочей группы порядка тридцати человек. Например, В. Капустянский — ученый, практик, знающий политическую сферу, депутат Верховного Совета РСФСР, свидетель всех политических событий современной истории; профессор В. Бырлэдяну, заведующие кафедрами из Академии госслужбы, юристы, бывшие руководители органов муниципальной власти…
То есть это серьезная задача — найти экспертов и поставить на обсуждение вопрос, который был бы актуальным и для Орловской области, и в целом для страны. Это, согласитесь, непросто.

— Ясная формулировка задачи — это уже полдела.

— Вот мы и заняты поиском. Сейчас, как я уже сказал, готовимся к конференции, определяем направления. Где-то нам подсказывает центральный штаб, на что обратить внимание. В целом же мы работаем в створе майских Указов президента. Тут и образование, и здравоохранение, и качество жизни, и доступная среда, и так далее.

— Нам в «Красной строке» кажется, что за последние годы смена губернаторов, к сожалению, не усиливала область, а приводила ко всё большим проблемам. Предыдущий глава региона просто пересиживал тут. И ему, и области повезло, что ничего не случилось, потому что никто ничем толком не управлял. Мы ждали, конечно, здравого руководителя вне зависимости от его партийности и готовы были с ним сотрудничать. Но сейчас уже накопилось достаточное количество наблюдений, дающих основание критически относиться к целому ряду не просто разовых поступков, фактов, а тенденций, которые обнаружились за этот год (ведь новая команда руководит областью уже практически год).

Во-вторых, много говорится пустого. Ляпнут люди, не думая, что все вообще-то слушают, читают и анализируют то, что они говорят. А потом ходят с таким выражением лица, будто бы ничего этакого и не говорили. Масса совершенно пустых слов. Это беда, это говорит о легковесности, о пустоте, об отсутствии реального багажа, опыта, идей… Как с этим быть? Видит ли это Народный фронт? Говорите ли вы об этом или, может быть, намерены говорить? Понимают ли это в Москве? Мы вообще-то до сих пор не понимаем, чем вызвано это назначение…

— Ответить на вопрос, чем вызвано это назначение, я тоже не смогу, потому что для этого надо знать внутренние механизмы, причины и всё прочее. Смотрит ли в целом на эту проблему Народный фронт? На площадках, на форумах звучит достаточно резкая критика в адрес губернаторов со стороны представителей региональных отделений. Они привозят факты и там их озвучивают, вплоть до того, что доводят непосредственно до президента.

— А такая возможность имеется?

— Да, такая возможность есть. И я вам скажу, об этом люди прямо говорят. Причем, говорят, даже понимая, что для них могут быть определенные послед­ствия на местах… Вот была кампания за честные закупки, и в ходе неё, не стесняясь, прямо по ряду губернаторов говорилось.

По ситуации, которая сложилась у нас. Мы, сопредседатели, эту тему вот так, в прямой постановке, не обсуждали. Если говорить о моей собственной оценке, я смотрю на эти вещи так: пришел человек, года еще не прошло. Он делает заявления, говорит о своих намерениях. Посыл, может быть, хороший, но сразу возникают вопросы, насколько это осуществимо и будет ли это реализовано. Будем анализировать и давать какие-то оценки уже с точки зрения выполнения обещаний. Кредит доверия населения к власти, по моему мнению, не исчерпан.

В рамках моей площадки мы попытались запросить информацию о готовящемся проекте структуры власти с тем, чтобы с помощью наших экспертов по­смотреть, каким образом эта система власти выстраивается, по каким принципам и во имя чего те или иные структуры формируются. И это было бы полезно для самого губернатора.

Мне кажется, что порочна практика, когда человека оценивают не по профессиональной принадлежности под те задачи, которые должны решаться, а по принципу «ты мне нравишься», «ты ко мне приближен», «мы с тобой где-то работали» и так далее. Если так, то чаще всего и наступают те последствия, о которых вы говорите.

В практике Орла и нашей области было сколько угодно примеров, когда человека ставили, например, начальником управления, а потом оказывалось, что он вообще ничего не соображает в этой сфере. Задаемся вопросом, а почему он там оказался? Ну, потому что он знакомый или близкий какой-нибудь человек, которому надо было должность найти.

Отсюда — очень серьёзные последствия. Например, у нас в структуре администрации были управления из трех человек: начальник управления, его заместитель и секретарь. А были управления и из ста человек. И их начальники в совершенно одинаковом статусе, одинаковые деньги получали. Необходимо юридически зафиксировать требования к структуре власти: по названиям, численности подразделений, адекватности структуры полномочиям.
О конкретных же людях, которые пришли, мне сложно судить, я их не знаю.

— Мы можем судить, по крайней мере, о тех, кто стал «героем» скандалов. А таких слишком много, их концентрация «на квадратный метр» превысила все разумные пределы…

— Если за кем-то тянется шлейф скандалов, человек в чём-то замешан, то, наверное, я соглашусь с вами, это кадровая ошибка. Но знаете, здесь можно и посочувствовать, и понять первого руководителя. Однако, если человек готовится к такой роли, то, конечно, на мой взгляд, он должен приходить уже с командой. По крайней мере, у него должны быть намётки в отношении этой команды. Был лозунг — создать коалиционное правительство в Орловской области, значит, надо было на этапе формирования подключить какую-то общественную оценку. Может быть, собраться с представителями движений, партий… Чтобы люди, попадающие на социально значимые посты, обладали авторитетом, чтобы их знали. Если человека приводят откуда-то, то, наверное, его надо представить, сказать: он знаменит тем-то, специалист в этих вопросах, и так далее. Я так вижу.

А если подводить итог, мне кажется, сейчас наступает такое время, когда можно давать определенные оценки году работы сегодняшней команды. Но для того, чтобы делать это, надо четко определить критерии. Нужно вести мониторинг с точки зрения социального самочувствия людей, которые здесь живут.
Впрочем, у каждого из нас, безусловно, есть право давать оценки, только тут надо понимать, насколько такая оценка объективна.

— А как вы строите взаимоотношения с основными политическими партиями? У нас в области реально действуют «Единая Россия» и КПРФ, остальные существуют, скорее, номинально, но тем не менее. Есть ли какие-то взаимоотношения и нужны ли они?

— Каких-то консультаций, политических взаимоотношений просто нет. В 2014 году мы были заняты конкретными, практическими делами. Была проблема — или центр её озвучивал, или СМИ её обозначали, — мы пытались придать ей общественное звучание. Если видели необходимость — направляли обращения в адрес структур власти, старались довести дело до конца.

Вот конкретный пример — Вечные огни. Из Москвы нам сообщили, что через нашу область будет пробег от Владивостока до Севастополя, возглавляемый депутатом Госдумы А. Васильевым — он член нашего общероссий­ского штаба, интересный, серьёзный политик. И тут же у нас поинтересовались: есть ли в регионе какая-то кричащая проблема, которую участники пробега могли бы мониторить? Мы сообща пришли к выводу, что есть такая проблема — Вечные огни.

Мы встретили этот пробег на границе области. Васильев сразу интересуется: на пути следования до Орла есть у вас Вечные огни? Давайте заедем! Вот мы сразу заезжаем. Он фиксирует, делает фото, снимает видео, сопровождает это комментарием и сразу же пересылает в Народный фронт. А чуть позже, вечером говорит: пока наша команда отдыхает, давайте объедем все Вечные огни области. Председатель исполкома В. Филонов садится с ним в машину и объезжает все Вечные огни Орловской области.

Мы к этому моменту картину уже имели и честно предупреждали администрацию области, направляли обращения к главам муниципальных образований… Словом, Васильев все сообщил в ОНФ, мы, естественно, тоже бумагу направили. Ну а потом Москва решила проверить, насколько администрация владеет ситуацией. Они делают запрос в администрацию области, оттуда дали ответ… И нарисованная в этом ответе картина не совпала с действительностью. Потом из штаба мне задали вопрос: Валерий Иванович, прокомментируйте, как это случилось? Отвечаю, что, наверное, власть не отследила ситуацию, и на этапе исполнения чиновники, которые отвечали, не проверили информацию. Но это было уже звучание в масштабах России. Вы помните, «Аргументы и факты», и пошло гулять…

— Это, может быть, хороший пример. Но если взять что-то из другой сферы. Борьбу с коррупцией, например. Вы сами упомянули кампанию против закупок госструктурами за бюджетные деньги дорогущих машин и всего прочего. Вот была у нас конкретная история в Орле, когда «Орел­облэнерго» собиралось купить такую машину. Было обращение ОНФ, пресс-релиз, всё это было озвучено в СМИ, но конкурс ведь не отменили. Он просто «не состоялся». Возможно, они пытались типа не «потерять лицо»… По разговорам, которые ходили среди журналистов, эта машина была предназначена для одного из руководителей области.

— Для нас важно, что процесс все-таки остановился, действие не совершено. А как там произошло, как конкретно они там отреагировали на наше обращение — дело второе.

— Кстати, как строится взаимодействие со СМИ, есть ли тут уже некая система?

— В исполкоме регионального отделения ОНФ взаимодей­ствием со СМИ занимается С. Миляхин. Он работал в ОГТРК, пришел к нам. Никаких договоров мы не заключаем. Информацию рассылаем всем, кто в ней заинтересован. И каких-то приоритетов у нас совершенно нет. Какие-то партийные пристрастия у нас отсутствуют.

— Есть ли у вас какое-то взаимодействие со структурой федеральных инспекторов? Ведь, на первый взгляд, функции схожи.

— На сегодняшний день практически нет. Они отслеживают ситуацию, информацию несут в администрацию президента. И зачем мы будем согласовывать с ними какие-то позиции? По моему мнению, это не публичная, не политическая структура. Это око президента, представители его администрации, которые в принципе должны здесь всё отслеживать, но давать публичные оценки они не должны. А какие они там дают оценки, об этом, наверное, даже и не надо никому знать. Потому что оценки, как мне представляется, там бывают разные, в том числе — и очень критичные, и очень жёсткие.

— Хотелось бы обсудить с вами и такую проблему. Как только в каком-либо регионе общественные активисты, СМИ не соглашаются с тем, что делает руковод­ство региона или города, и начинают давать критические оценки, то происходит такая странная вещь — очень часто власть тут же пытается пришить этим людям ярлык некой «пятой колонны», антигосударственников. Дескать, вот они, враги-то государ­ства! Так делали и при Строеве, и при Козлове. И теперь губернатор-коммунист туда же — борется с «карликовой пятой колонной»… Нас интересует это как общественное явление. Понятие «пятая колонна» превратилось в какую-то дубинку для борьбы с оппонентами.

Как смотрит на все это Народный фронт, который должен служить источником информации для президента? Как вы оцениваете эту тенденцию?

— Прямо скажу, я считаю (даже не применительно к кому-то конкретно), что это политическая близорукость. Моё личное мнение состоит в том, что нужно разговаривать и пытаться услышать людей, которые дают свои оценки. Пусть даже эти оценки и будут не совсем приятными для существующей власти. Мне кажется, что это как раз лучшая помощь — указать на какие-то недочёты, недостатки, огрехи в деятельности, потому что это дает возможность исправить эти недостатки. Ведь СМИ выражают точку зрения определенных слоев населения, а не только свою субъективную. Как раньше говорили, если бы директором был я, то вообще устроил бы широкий политический диалог, чтобы люди высказывались. И ни в коем случае не навешивал бы ярлыки на какие-то СМИ или общественные силы.

— Эта проблема «пятиколонности», если можно так выразиться, вообще сегодня стоит очень остро и в целом по стране. Кто — государственник, а кто — продвигает интересы злобного врага? Мы понимаем, что ситуация в стране и в мире очень сложная, что сегодня происходит очень серьёзный экономический накат Запада, практически неприкрытый, мы видим, что делается на Украине, и понимаем опасность процессов для России, всего постсоветского простран­ства и всей Европы. И все понимают, что нужно страну поддерживать и как-то консолидироваться, кто бы что ни думал, кто бы что ни говорил и как бы ни относились к этому термину. Но как соблюсти грань между желанием конкретной власти и конкретных чиновников в регионах и в Москве свалить все проблемы на происки каких-то врагов и теми реальными проблемами, которые надо на самом деле решать? Ведь главная-то беда нашей страны, как кажется нам в «Красной строке», — это очень серьёзная, бьющая в глаза социальная несправедливость. И как ни призывай к патриотизму, до тех пор, пока люди будут видеть, что делается наоборот, эти призывы будут повисать в воздухе.

— Да, я с вами согласен. Видите, переход от социализма к капитализму породил вот это расслоение. И никуда тут не денешься. Вы же помните конец восьмидесятых и начало девяностых годов? Те люди и те нравственные ценности, которые были востребованы в той системе, оказались в совершенно ином месте. А те, кого мы называли спекулянтами, тунеядцами, люди, которые решали свои вопросы с помощью силы, наглости и так далее, — они оказались «уважаемыми людьми», они оказались «хозяевами жизни». Потом добавилось перераспределение соб­ственности в виде приватизации, присвоения…

Если же разговор переводить в более практическую плоскость, то мне кажется, что прежде чем сделать какой-то шаг к изменению системы, наверное, надо вначале с людьми поговорить и людям объяснить.

Я некогда работал в одном российско-канадском проекте. И вот однажды нам всем был задан вопрос: в течение какого самого короткого времени у нас в стране можно принять федеральный закон? Я ответил тогда, что в течение полугода. Сегодня, наверное, срок поменьше был бы назван. А тогда мы задали ответный вопрос бывшему замминистра юстиции Канады. Он назвал нам срок — десять лет. У нас глаза от удивления округлились. А он нам объяснил, что в Канаде — а это тоже федеративное государство — не стесняются проводить референдумы. У нас какой основной довод звучит против любого местного референдума? Нет денег! А ведь если с политической точки зрения смотреть, то, выяснив преобладающее мнение населения, самой власти было бы легче.

К сожалению, в России формируется опасная тенденция: исполнительная власть владеет ситуацией, а законодательная власть находится в подчиненном положении. А если уж говорить о законодательных органах субъекта сегодня, когда, извините, за положительную оценку выдаётся то, что быстро проходят заседания облсовета, в течение двух-двух с половиной часов рассматривается сорок вопросов, из них — двадцать пять законов, — меня лично это очень смущает. В ответ говорят: ну, это в комитетах и комиссиях обсуждается! Но ведь законодательный орган или представительный орган местного самоуправления — это структура, в которой должны быть представлены интересы различных слоёв, партий, движений, групп людей. Поэтому не может быть там идиллии и одинакового понимания того или иного вопроса, проекта правового акта.

А на заседаниях областного Совета в последнее время — тишь, благодать, и некоторым кажется, что это хорошо! На мой взгляд, это не хорошо, это сигнал неблагополучия. Столкновения, конечно, не самоцель, но как без выяснения позиций?

— К слову, об инициативах, прошедших без споров и даже практически без обсуждений через наш областной Совет, — об изменениях в системе муниципальной власти, в частности, о передаче полномочий област­ным властям. Ряд СМИ достаточно скептически, с большими вопросами отнесся к этим новациям, не вполне понимая, например, видит ли исполнительная власть, как она будет осуществлять эти полномочия? Забрать-то «денежные» функции они заберут, а кто и как будет их осуществлять? Есть ли для этого люди, есть ли для этого структуры? Мало увеличить количество структурных подразделений, но совершенно не факт, что от этого будет лучше. И так далее. Выборы, например. Никаких референдумов, никаких опросов — решил губернатор или кто-то там ещё, и всё — не нужно никаких выборов. А правильно это или нет? Когда мы с разбега налетим на эту стену, то уже поздно будет анализировать. Так, может быть, такие вещи озвучивать через Народный фронт? Потому что, как выяснилось, через партии это сделать невозможно.

— Мы как раз сейчас собираемся на рабочей площадке обсудить этот вопрос. Я уже вам говорил, что мы попытались получить информацию (я сам подписал этот запрос) о выстраивании модели власти в Орловской области, в частности, исполнительной власти, но нам был дан ответ, что идёт процесс разработки. Раз нам так ответили, то, наверное, на этой площадке мы будем оценивать какие-то первые результаты данного процесса.

Я был в апреле на парламентских слушаниях по обсуждению 136-го закона, который, кстати, был принят в первом чтении буквально на следующий день. Тогда прозвучали очень интересные вещи, которые можно было бы у нас в Орловской области с пользой реализовать. Например, предлагалось (и вошло в этот закон!) определить компетенцию муниципальных образований, наиболее приближенных к населению, в нашем случае — муниципальных поселений. Законодатель совершенно четко написал: давайте отдадим поселениям 13 вопросов местного значения, всё остальное передадим в район. И еще было предложено изменить бюджетное и налоговое законодательство таким образом, чтобы бюджетная обеспеченность этих тринадцати во­просов приближалась к 75—80 процентам. Чтобы у людей, работающих в муниципальной власти с населением, на решение тех вопросов, которые за ними закреплены, были деньги.

Ведь, начиная с 90-х и по сегодняшний день, в нашей стране идут два взаимоисключающих процесса: с одной стороны, декларация приближения власти к населению, а с другой стороны — централизация бюджета.

— Полномочия отдают, а день­ги забирают…

— Да, и получается, что победила точка зрения, если не ошибаюсь, Кудрина, который говорил: чем ближе власть к народу, тем она больше ворует, поэтому мы централизуем деньги, а потом будем их раздавать по мере необходимости тем, кому надо помогать, и сами мы будем оценивать эту необходимость. На мой взгляд, это совершенно неправильная логика, пагубная. Если бы представительные органы, Советы свою контрольную функцию в каждом муниципальном образовании выполняли, я думаю, они могли бы проконтролировать администрацию.

Что касается города Орла. Четыре его района можно было бы сделать муниципальными образованиями. Каковы сегодня место и роль районных администраций в общей системе власти в городе Орле? Они являются фильтром, буфером между населением и администрацией города, потому что основная часть населения все равно видит в них структуры, где можно решить какие-то вопросы. Люди идут в эти здания, которые ближе расположены. Но, с другой стороны, являясь структурными подразделениями администрации города, они властных полномочий не имеют, возможностей не имеют. Но власть городская создает иллюзию: что, дескать, вы к нам идете на Пролетарскую гору, вы в районы идите и решайте там эти вопросы!

Вообще же мое мнение таково: в одном из муниципальных образований надо было сделать эксперимент на полгодика и посмотреть, как это будет работать. А уже потом, если бы был положительный результат, можно было бы запустить всю эту процедуру.

Каковы заявленные цели? Экономия средств бюджета, универсальные подходы к решению тех или иных вопросов, устранение бюрократии и волокиты. То есть цели сами по себе хорошие. Но в реальности как? Вот сейчас человек, проживающий где-нибудь в Корсаково или в Долгом, придет со своими конкретными проблемами в администрацию района. Он знал, что до Нового года эти проблемы решал Корсаковский или Должанский район. А что ему сейчас скажут? У нас Законом Орловской области эти полномочия переданы в адрес правительства Орловской области? А если глава администрации и его чиновники будут решать эти вопросы, то они могут натолкнуться на серьёзные проблемы вплоть до уголовной ответственности.

Я понимаю, в чем был политический замысел, и, наверное, я с ним в целом солидарен — как-то минимизировать ущерб от разделения органов местного самоуправления и системы госвласти. Ведь не секрет, что эта норма статьи 12 Конституции дискуссионна. И понятно, что любой губернатор, приходя на место, ищет возможности, чтобы на эту ситуацию повлиять.

Прошлая команда нашла такой вариант — «поручение губернатора», которое не является юридическим документом, но фиксируется, ставится на контроль, рассылается. Естественно, глава администрации муниципального образования, получив такое поручение, вынужден был вопрос решать.

Это тема очень серьезная и об этом можно много говорить. Поэтому завершу тем, что мы в Народном фронте на моей площадке, конечно, эти вопросы будем обсуждать, будем приглашать представителей власти и, наверное, будем в чем-то оппонировать, и это может не понравиться. Но лучше говорить об этом сейчас, чем потом, когда процесс зайдет далеко, и наступят какие-то нежелательные последствия. Такова моя позиция.

— Спасибо, Валерий Иванович, за откровенный обмен мнениями. Именно такой подход может стать основой для конструктивного взаимодействия и консолидации самых различных общественных сил в интересах нашей Родины.

Юрий Лебёдкин.