Надо же — почти двадцать лет уже прошло с начала той самой Первой чеченской, которую считается неполиткорректно называть сегодня войной. В самом деле — какая вам война на территории невоюющей России? Мясорубка там была жуткая, а не какая-то война.

Два десятка лет — жизнь целого поколения, середина 90-х — уже история. Кто-то обогащался, растаскивая по карманам некогда общегосударственную соб­ственность, кто-то (большинство) банально пытался выжить, теряя работу, веру в справедливость и будущее — почву под ногами. А в Чечне шла война и там гибли мальчишки просто за то, чтобы наша страна хотя бы сохранилась. Чтобы она существовала через год, и через два, и через двадцать лет, чтобы она была сегодня, а не развалилась, как и планировали недостаточно умные головы, на много-много кусков ничего не представляющих собою территорий.

Разумеется, так масштабно и пафосно ребята, легшие в землю, не мыслили. Они исполняли свой долг — ну как не служить, как не защищать пусть и такую Родину — блудливую, вороватую, но родную — Родина же! — посылающую на смерть тех, кто не привык думать, будто хорошо — это, прежде всего, то, что хорошо для тебя, то, что, прежде всего, выгодно.

Хорошо быть честным? Да. Это правильно. Смелым? Да. Бескорыстным? Конечно, это же такие простые и правильные понятия. Вот такие ребята и шли умирать.

Через два десятка лет о них забыли. Не матери, разумеется (как такое забыть?) и не друзья — воспоминания юности не стираются. О них забыла страна, идеологическая машина развернулась в какую-то другую сторону. Тихонько так развернулась, будто бы даже слегка со стыдом от собственного поступка.

Ну, а что делать? Чеченская война, обе эти войны, непопулярны сегодня. Не были они популярны и тогда. Не популярны, прежде всего, у государства, поскольку это государство столько тогда намешало, что разгребать страшно даже сейчас. Лучше забыть. Такое складывается впечатление.

А как быть с теми, кто не вернулся, кто погиб? Забыть и их? Ну нет! Стыдно это и нехорошо — быть неблагодарными. Свинство это — не ценить тех, кто отдал за тебя жизнь. Ведь это правда. Именно это и произошло. Кто-то должен погибнуть на войне, чтобы ты жил. Чтобы мы жили.

Объяснять столь простые истины «косившим» от армии в 90-е? Пустая трата времени. Говорить по душам с теми, кто тогда же воровал, то есть, прошу прощения, «сколачивал первоначальный капитал»? Говорить о чем?

Внутри общества есть почти непреодолимая стена между теми, кто горе и боль тех лет и событий до сих пор носит в своем сердце, и теми, кто эти события обошел стороной. Эти, вторые, не поймут, о какой боли вы говорите. Чтобы понять, им нужно очень сильно напрячься, приложить почти сверхусилия, поскольку у них не болело и не болит.

Да и слава Богу. Двадцать первого декабря в Орловском военно-историческом музее собрались родители погибших «чеченцев». Не все, конечно. В основном — матери. Накрыли столы, посидели, поговорили, проводили старый год. В самый канун нового трудней было бы собраться — начинаются домашние хлопоты.

Зачем собрались? Почему таким составом? А им, когда они вместе, никому и ничего не нужно объяснять, они породнились через кровь, через, страшное слово, смерть своих сыновей. Им никто не задаст здесь глупого вопроса, пытаясь выяснить что-то, что словами не расскажешь, и дежурно не посочувствует, оскорбляя плохо замаскированным равнодушием.

Родители не вернувшихся с войны мальчишек самоорганизовались, создали свое, родительское боевое братство.

Была там и замечательная девчушка Настюшка. Крутила головой, ела конфеты, запивала их соком и с превеликим удовольствием любовалась новогодней елочкой. А все вокруг любовались ею.

Каждый день матери ребят спрашивают себя, а не напрасно ли все было? Почему самое страшное, что только может приключиться в жизни, досталось именно им?

Я пытался говорить, что не напрасно, что самый тяжкий жребий всегда достается самым сильным, лучшим. Беда только в том, что наша страна никак не выберется из блудливого состояния, поэтому материнское чувство боли до сих пор не смягчено чувством благодарности, которое каждый день, каждый час должно доносить до них государство.

Но мы-то можем это сделать. Низкий поклон погибшим солдатам. Низкий поклон их матерям.

Сергей ЗАРУДНЕВ.