В Орле вышла свет книга воспоминаний А. Ф. Макушева «Времена — далекие, товарищи — близкие» (издатель А. Воробьев). Автор книги — журналист, долгие годы проработавший в «Орловской правде» и прошедший путь от корреспондента до заместителя главного редактора. На пенсию А. Ф. Макушев ушел с должности главного редактора еженедельника «Просторы России».

В небольшом сборнике — десяток очерков и несколько рассказов. Они посвящены бывшим коллегам, впечатлениям деревенского детства, судьбам земляков, переживших войну и послевоенное лихолетье. Автору посчастливилось встречаться на своем жизненном пути с таким легендарными личностями, как Николай Рубцов и Дмитрий Блын­ский. Главы книги рассказывают и о не столь знаменитых, но по-своему известных бывших редакторах «Орловской правды» И. М. Патенкове и С. В. Коробкове. Страницы, посвященные журналистам газеты Михаилу Орлову, Ивану Миронову и художнику Вячеславу Пуршеву — это не только воспоминания о людях, оставивших заметный след в истории орловской журналистики, но в то же время и размышления о принципах журналистской работы вообще — так сказать, на все времена. Как бы ни менялись эти времена, а вместе с ними — первые секретари обкомов и губернаторы, но чувство справедливости, подвижничество остается в нашей профессии уделом немногих — людей с обостренной совестью, которые идут против течения.

Но есть и отличительная особенность у того прошлого, о котором вспоминает А. Ф. Макушев. Журналистское подвижничество тогда все же вознаграждалось: власть имущие, как ни старались «давить на прессу», все-таки отступали под напором фактов и доводов журналистов, перед их профессионализмом, что и отражалось в особой газетной рубрике «Меры приняты». А вот ныне она, пожалуй, и невозможна в принципе: пресса либо просто обслуживает власть, либо, как та собака — лает, а караван идет!

Читая книгу А. Ф. Макушева, невольно ловишь себя на мысли, что таких воспоминаний в недалеком будущем уже никто не напишет. Нет, мемуаристика как жанр не исчезнет и, может быть, даже расцветет новыми красками. Но вот таких по духу воспоминаний уже не будет. Тут даже не заслуга автора, а нечто большее — эпоха, среда, в которой довелось ему родиться, жить и работать.

Ну, кто из нынешних 30—40 летних сможет проникновенно и красочно описать работающего деревенского кузнеца и сделать вывод: «Этот загадочный человек по прозвищу Егор Сутулый и был, пожалуй, первым на моем жизненном пути настоящим «кузнецом своего счастья». Он любил свою профессию, был нужен людям. Они ценили его труд. Именно этого желал своим детям и наш отец…». Будет ли кто из будущих мемуаристов вспоминать, как любил в детстве читать книги запоем или как написал однажды школьное сочинение в стихах? Нет, ничего подобного мы не прочтем в воспоминаниях героев постсоветской эпохи: другая жизнь, иные ценности. А самое главное — другие источники самой жизни и воспитания. «Вышли мы все из народа» — это про них, из числа которых — автор и герои книги «Времена — далекие, товарищи — близкие», но не про нас. Как ни хрестоматийна эта фраза, но факт остается фактом: никто из будущих мемуаристов не сможет рассказать о том, как мальчишкой косил траву, «вымахавшую почти в наш рост» и про «высокое чувство сопричастности общему делу». Не было уже в жизни следующих поколений ни многолюдных деревень (как вариант — рабочих окраин и заводских цехов, где работали отец и мать), ни многочисленных братьев и сестер, ни общего дела — разве что личные дела да «свой путь к успеху».

Он вроде бы и тут, в книге А. Ф. Макушева, присутствует. Но вот ведь особенность какая: Николай Рубцов, например, к своему успеху пришел (вдумайтесь!) через литературное объединение моряков-«срочников» при «главной газете Северного флота «На страже Заполярья». С него начинал! А сам А. Ф. Макушев сделал карьеру, потому что в своем деревенском детстве впитал в себя массу впечатлений той самой корневой народной жизни, о которой теперь мы разве что читаем у классиков: «В деревенской хате душно, и мама нас, детей, отправляет спать в просторный сарай, где зимой хранится для нашей Розки духмяное сено. На досчатых настилах толстый слой соломы укрыт самотканой дерюгой, а поверх нее лежат остро пахнущие овчинные шкуры. Мягко, тепло, чуть-чуть таин­ственно. Ныряешь в еще холодноватую постель, прислушиваешься к загадочной трели сверчка, к тихим разговорам родителей, заканчивающим вечерние домашние хлопоты, и как-то незаметно проваливаешься в сон. А утром просыпаешься от странного чувства, будто кто-то щекочет тебя в носу: это солнечный лучик, пробиваясь сквозь щель сарая, напоминает тебе, что наступил новый день. Слышу, как мама ласково уговаривает Розку не брыкаться… И вот уже тугие струи молока зазвенели в хруст­кой тишине…». Вот так, впитывая подобные впечатления да увлекаясь чтением книг, деревен­ский паренек и почувствовал тягу к литературному творчеству. Без того и другого не почувствовал бы. Его стремление и способности не остались невостребованными: сначала отдельные заметки в районной газете, потом работа в штате той же «районки». А когда пришло время, вызвали в обком и направил на учебу в Москву, а затем — в редакцию «Орловской правды», потому что «партии (а значит, и стране. — «КС») очень нужны молодые подготовленные кадры…».

Достоевский писал, что каждый человек должен вынести из детства хотя бы одно доброе, счастливое воспоминание, чтобы жизнь его была плодотворной. У поколения А. Ф. Макушева и его старших товарищей такие воспоминания были, потому что был источник этих впечатлений — сама жизнь народная, полнокровная, самобытная, созидательная, связанная традициями от поколения к поколению. И это наложило отпечаток на всю книгу воспоминаний «Времена — далекие, товарищи — близкие». Есть ли такие облагораживающие душу впечатления детства и юности у наследников нынешнего аморфного, стремительно атомизирующегося общества? Не знаю…

Андрей Грядунов.