В последние месяцы в «Красной строке» появились статьи, авторы которых высказывают абсолютно полярные оценки деятельности Военно-исторического музея (музея–диорамы). Что происходит? Кому-то неугодно нынешнее руководство музея? Или кто-то в очередной раз «приглядел» для коммерческих целей местечко в исторической части города?

В. Хрипунов.

В современных условиях приходится защищать саму память о Великой Победе от попыток пересмотра истории. Необходимо защищать боевые реликвии как вещественную память войны, да и зачастую сами памятники — от безродных или просто не знающих своей истории вандалов разного уровня и положения во власти или бизнесе. Ярким примером является послевоенная судьба легкого танка Т-70. Вот его история. Такая, какой я её знаю с детских лет…

Танк Т-70 в сквере Танкистов был первым и единственным в Орле памятником погибшим в боях за освобождение города танкистам. Большое мужест­во потребовалось командиру 17-й танковой бригады, бывшему кремлёвскому курсанту полковнику Борису Владимировичу Шульгину, чтобы поставить в центре Орла на могиле боевых товарищей танк, так как действовал приказ, запрещавший оставлять танки в тылу, если была возможность их восстановления.

Сквер Танкистов в то время был единственным светлым пятном в разрушенном городе, без электричества, с заросшими травой трамвайными путями и сплошными руинами многоэтажных домов и церквей. Мальчишками мы часто прибегали к «своему» танку с боевыми ранами, охранявшему покой погибших танкистов. Тогда никому и в голову не приходило, что пройдёт время, и придётся защищать от вандализма — иначе не назовешь действия облеченных властью людей — по отношению к боевой реликвии. Наш маленький, опалённый огнём и обагрённый кровью воинов-освободителей танк оказался беззащитным перед ними.

Все шло последовательно и, конечно, из «благих побуждений». Однажды танк сняли с его вечной стоянки на могиле и поставили рядом с ней на пьедестал (вообще-то памятники с захоронений не снимают, тем более поставленные волей товарищей по оружию) — дескать, лучше рядом и повыше. Строят пьедестал у западного входа в сквер и переносят Т-70 туда, к вечному огню с мемориальной стенкой — так солиднее и красивее (могила героев-танкистов сразу отошла на второй план). А однажды ночью танк Т-70 исчез, а на его место поставили пригнанный из орловского ДОСААФа учебный танк Т-34-85, не имевший никакого отношения ни к боям за Орёл, ни к боям на Орловско-Курской дуге. По воспоминаниям маршала бронетанковых войск Катукова, первые образцы новых «тридцатьчетверок» с усиленным вооружением появились у них в декабре 1943 года и показали полное превосходство в своем классе над «Пантерами» и «Тиграми». Но массово танки этой модели стали поступать в войска только в 1944 году.

Исчезновение Т-70 с пьедестала взволновало многих. Особенно были неприятно удивлены ветераны 17-й гвардейской танковой бригады. Но эти люди, привычные к дисциплине (власть — есть власть), посчитали неприличным осудить содеянное, а зря!

Попытка выяснить, куда делся боевой танк, долго не давала результата. Только когда учителей истории и краеведов собрали в Доме политпросвета по вопросам патриотического воспитания, на этот вопрос представителю обкома КПСС я услышал в ответ, что Т-70 сдали на металлолом. Было сказано, что в Детском парке или на Стрелке будет создан музей образцов боевой техники Великой Отечественной войны под открытым небом и что этот вопрос решается в Министерстве обороны. На мою реплику: «А зачем же уничтожили боевой танк, вместо передачи в музей?» — последовал ответ, что танк вроде и не танк, а танкетка, взятая из довоенной свалки металлолома в Медведевском лесу, и никакого отношения к битве за Орел не имеет, что генерал-лейтенант Георгий Семенович Родин, командир 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса, Почётный гражданин города Орла это убедительно доказал и сказал, что танкетка позорит город Орел — город Первого салюта, что в Белгороде и Курске стоят лучшие танки Второй мировой войны, а у нас — какая-то танкетка. Не солидно для Орла!

Но учителя — мои сверстники поддержали меня, когда я попросил показать документальный фильм «Освобождение Орла», который поставил всё на свои места. Проводивший совещание несколько смутился, но повторил довод о лучшем танке как символе Победы. Я продолжал настаивать: значит, боевая реликвия, единственная сохранившаяся от боев за Орёл, охранявшая покой героев-танкистов, павших за наш город, оказалась не нужна? Нужен был символ! Остается все реальные духовные и материальные памятники Славы России заменить символами. Зачем уничтожили боевой танк именно тогда, когда по крупицам собирают подлинники боевого прошлого? Ответ: «Все мы можем ошибаться». В этот момент учитель Лев Васильевич Положенцев, мой собрат по туризму, сказал на ухо: «Слушай, я видел этот танк из сквера Танкистов у селения Одинок на Зуше. Он стоит на высоком берегу. Я ходил в поход на байдарках по Зуше со школьниками, и мы поднимались к нему. Осмотрели. С пробоинами. Точно — он!»

Мне удалось выяснить, каким образом Т-70 оказался у селения Одинок Новосильского района. Тайна спасения танка от переплавки оказалась рукотворным чудом. Об этом мне рассказал инструктор обкома партии Вячеслав Козлов: «Я сидел в промышленном отделе обкома, когда туда зашёл директор учебно-опытного хозяйства «Одинок». Он решал свои вопросы и под конец спросил о том, куда пропал боевой танк из сквера Танкистов. Услышав, что танк отправлен на завод им. Медведева на переплавку, но пока ещё вроде бы лежит в груде лома, воскликнул: «Да вы что! Я вам привезу лома на два танка, отдайте Т-70 мне. Мы его поставим у себя на берегу Зуши». Посмеялись. Сказали, что если ему нужен танк, то пусть забирает, а лома не надо, хватает. Тут же связались с заводом Медведева и дали команду отдать танк. Даже пообещали отвезти в Одинок. Но директор предпочел сам довести дело до конца. Позвонил к себе и вечером увёз танк на трейлере». Мир не без добрых людей и патриотов. Великое ему спасибо! К сожалению, я не знаю имени и фамилии этого человека, но без него танк был бы переплавлен.

Это был период, когда обком ВЛКСМ совместно с областным советом по туризму организовывал походы по местам боевой славы. Поэтому я нашёл полную поддержку своего мнения о дальнейшей судьбе танка Т-70. Съездив в Одинок и убедившись, что танк там стоит, но крепко потрёпан местными вандалами, написал в «Орловскую правду» статью о судьбе танка Первого салюта. Затем обратился за поддержкой в горком партии к Александру Михайловичу Молчанову. Молчанов в это время переводился на должность второго секретаря Заводского райкома КПСС. А в районе как раз завершалось создание музея-диорамы. Александр Михайлович полностью поддержал идею вернуть танк в Орёл, но заметил, что будут проблемы, т. к. Новосильский райком не захочет его отдать.

Возникал и еще один вопрос — где его ставить в Орле? Съездили с Молчановым к музею-диораме. Я показал площадку, которую готовили для башни танка ИС-2, заказанной в Министерстве обороны, и убедил Молчанова, что Т-70 на эту площадку хорошо станет. Начались переговоры с Новосильским РК КПСС. Безуспешно. Довод: «Обидятся труженики района». С моих слов Александр Михайлович доложил на заседании бюро обкома партии, что танк в бедственном состоянии, за ним нет присмотра и ухода.

Пришёл к Молчанову в пятницу (число не помню). Сидит и что-то пишет. Настроение плохое. Сказал укоризненно: «Вадим Иванович, Новосильский секретарь обвинил меня в клевете. Сказал, что за танком прекрасный уход — святое место для тружеников! Ему поверили, а мне нет. Пишу заявление об уходе по недоверию». Александр Михайлович был человеком принципиальным и очень порядочным. Я по­просил его не отдавать заявление до понедельника. «А что изменится?» — усомнился Молчанов.

В понедельник после поездки в Одинок принёс фотообвинение в крупном формате и с едкими комментариями по поводу «прекрасного ухода» за танком. Молчанов ознакомился и не сдержал улыбки, но сказал (всё-таки считался с партийной иерархией): «Ну уж слишком едко — всё-таки первый секретарь района!»…

Слушали Молчанова и секретаря Новосильского райкома на бюро обкома. Решение:
1. Новосильскому секретарю РК КПСС — строгий выговор.
2. Танк вернуть в Орёл и поставить у музея-диорамы.
3. Труженикам района отправить взамен ИС-2.

Но дело застопорилось в связи с внезапной командировкой Александра Михайловича в Афганистан, где он был смертельно ранен. Сменивший Молчанова на посту второго секретаря Заводского РК КПСС В. А. Логовской отказался заниматься этим вопросом. Пришлось пойти на крайние меры. На город­ском партактиве я написал письмо в президиум А. А. Мерцалову (секретарю горкома партии) с вопросом: «Почему не выполняется решение бюро обкома партии по возвращению Т-70 в Орёл и установке его у музея-диорамы, ведь по докладу погибшего в Афганистане А. М. Молчанова и было принято вышеуказанное решение?».

Мерцалов прочитал письмо, улыбнулся и показал мне, что передает его Логовскому. Тот тоже прочитал, нашёл меня глазами и демонстративно спрятал письмо в карман. Но тогда «шутить» с решениями бюро обкома было опасно. И дело сдвинулось с мертвой точки.

Пришёл из МО СССР ИС-2 в полной исправности, но без аккумуляторов. Принимал его Александр Иванович Жутиков (бывший тогда директором музея-диорамы). Он и рассказал мне, когда мы уточняли текст на мемориальной доске у Т-70, о завершении эпопеи с Т-70 и ИС-2. Тяжёлый танк с трудом сняли с платформы — стоял на горном тормозе. На трейлере отвезли в Одинок, на подъёмах сожгли сцепление у двух «Кировцев». Помогали устанавливать на постамент над Зушей трактористы из бывших танкистов, которые, осмотрев танк, сказали, что он на ходу: надо только поставить аккумуляторы с тракторов и можно ехать.

Сейчас ИС-2 стоит у села Одинок. Его уже изнутри ободрали через нижний люк. А Т-70, когда выбили колодки из-под гусениц, сам скатился с наклонного постамента, и на трейлере был возвращён в Орёл, заняв место на вечной стоянке у музея-диорамы.

Только надолго ли? Здание музея-диорамы нуждается в ремонте, в средствах по уходу за всем комплексом, включая технику, и в надлежащей охране. Ведь в создание этого замечательного музейного комплекса вложено много сил и средств. Не потерять бы память славного прошлого. Без прошлого нет будущего и исчезает ощущение Родины. И малой, и большой…

(Публикуется в сокращении).