Спецслужбы любой страны видят жизнь не только с фасада, но и с изнанки. Они и существуют для того, чтобы знать, что реально происходит, делать из этого правильные выводы, предлагать властям пути решения возникающих и прогнозируемых проблем и помогать решать эти проблемы своими специфическими средствами. Так было, есть и будет.

Поэтому советские органы госбезопасности (и, кстати, нынешние российские тоже) всегда, помимо прочего, применяли метод, который условно, используя сегодняшнюю, так сказать, общегражданскую терминологию, можно было бы назвать срезом общественного мнения.

Предлагаемая сегодня вашему вниманию публикация основана на рассекреченных докладных записках, которые орловское Управление НКВД направляло в областной комитет ВКП (б) в 1942 году. Она продолжает цикл материалов «Красной строки», посвященных 70-летию Победы в Великой Отечественной войне (см.: «Нашествие. Начало», «КС» № 10 от 20 марта 2015 г.).

Такими, в общем-то, рутинными докладными записками и спецсообщениями УНКВД информировало партийное руководство о положении дел и проблемах в самых различных сферах жизнедеятельности Орловской области, по территории которой тогда проходила линия фронта: о настроениях в связи с эвакуацией из прифронтовой полосы и хищениях зерна, борьбе с дезертирством и самоуправстве воинских частей, о ходе обмолота и хлебопоставок, о падеже и сохранности скота — и так далее, и тому подобное. Если речь шла о настроениях населения, то в обязательном порядке излагалась суть и приводились конкретные примеры и «за», и «против», а в целом картина получалась достаточно выпуклой, объемной.

Мы решили выбрать из документов той поры некоторые не «фасадные», а именно «изнаночные» штрихи, может быть, царапающие, корявые и не слишком приглядные, но потому много говорящие о реальной жизни прифронтовой Орловщины. Шел только второй год войны…

Как известно, часть территории нашей области сначала была захвачена фашистами, а затем отбита советскими войсками, после чего фронт стабилизировался. И вот 6 июня 1942 года в записке № 0/678 начальник Управления НКВД Орловской области майор госбезопасности Фирсанов докладывал секретарю Орловского областного комитета ВКП (б) тов. Матвееву: «С целью выявления политических настроений населения прифронтовых районов, ранее занимавшихся противником, УНКВД была направлена в Верховский, Краснозоренский, Волынский, Долгоруковский и Красненский районы группа оперативных работников под видом командировочных учителей. Эти оперативные работники, проходя по селам района, беседовали с населением из числа колхозников, учителей, медработников, председателей колхозов…».

Вот некоторые из наиболее характерных высказываний. 24 мая 1942 года, колхозница колхоза «Путь Ильича» Долгоруковского района Иванишева Анна Александровна: «В нашем колхозе многие колхозники, в том числе и я, ждали немцев, думали, что они нас избавят от колхозов, и мы будем жить опять единолично. Мне казалось, что в колхозе жить и работать труднее, если бы у меня дома был мой муж и мы бы жили единолично, работать в поле я бы ходила только во время уборки, а теперь я должна ходить каждый день, оставлять дома 4-х маленьких детей. Нет времени даже заниматься своим огородом. Мы не верили газетам, что немцы издеваются над мирным населением. Я лично думала, что немцы издеваются над большевиками и евреями, а нам, крестьянам, дадут возможность жить единолично. Но когда у меня разместились 8 человек немцев и стали тащить, что им попадет под руки, а один из немцев ударил меня и хотел расстрелять и заставил меня тащить его чемодан с награбленным добром три километра, вот тут я поняла, что такое немцы, и готова теперь работать день и ночь, чтобы эти ироды фашисты не пришли в наш колхоз. А если немцы придут в наше село, вилами и топорами вооружимся и будем бить их».

24 мая 1942 года, колхозник колхоза «Наш путь» Волынского района Петр Герасимов: «До занятия нашего района немцами среди населения ходили слухи, что они кроме коммунистов никого не бьют и личного имущества колхозников не берут. Теперь все убедились, что это за люди. Кроме как звери их никто по-другому и не называет…».

25 мая 1942 года, колхозница колхоза «Свободный труд» Краснозоренского района Щиглева Наталия Филипповна: «Немцев сейчас все ненавидят, так как они у населения грабили одежду, кур, гусей, хлеб. У меня в доме тоже были немцы, что в это время приходилось переживать! Председателя колхоза Пашкова немцы расстреляли, видно, о нем кто-то донес».

23 мая 1942 года, колхозница колхоза «Наш путь» Волынского района Анохина Мария: «Немцы нас разграбили, потому что они враги с нами, но вот досадно, что свои колхозники предательством занимаются. Как только пришли немцы, наш бывший предколхоза Н-в (здесь и далее некоторые фамилии сокращены. — Ю. Л.) быстро перекрасился и стал предавать своих. По его указке у нас была взята корова, видимо за то, что у меня два сына в Красной Армии…».

23 мая 1942 года, колхозник к-за «Верный путь» Красненского района Медведев Василий, 65 лет, беспартийный: «…Говорят, что бьём, бьём, а морда у самих в крови, а немец проклятый, он ведь здорово воюет».

Такие детали, на наш взгляд, вполне достоверно и убедительно свидетельствуют о том, что фашистское нашествие население Орловской области поначалу встретило отнюдь не единодушной ненавистью и поголовной готовностью к борьбе с врагом. Вспомним, что со времен Гражданской войны прошло всего лишь около двадцати лет. А еще были и трудные годы коллективизации, раскулачивание, реальная, а не выдуманная советской пропагандой, политическая и классовая борьба… Люди же всегда оставались просто людьми, отсюда, наверное, у некоторых и представления о том, что немцы-де будут уничтожать только коммунистов и евреев, им же самим удастся пересидеть в своей хате с краю.

При этом, что уж тут греха таить, немало дров ломали конкретные чиновники и начальники, занимавшие более или менее важные посты. К тому же, среди них не так уж редко попадались и откровенные мерзавцы, и прямые предатели.

Из спецсообщения секретарю обкома тов. Фигурину № 0/1037 от 6 сентября 1942 года «О фактах отрицательных настроений отдельных семей военнослужащих по материалам военной цензуры»: «Из этой корреспонденции также видно, что вопросам оказания необходимой помощи семьям красноармейцев местные партийные и советские организации занимаются по-прежнему явно недостаточно… Имеют место случаи, когда в некоторых районах местные руководители вместо того, чтобы принять быстрые и решительные меры по оказанию материальной помощи той или другой семье красноармейца.., — подходят бюрократически, гоняют из одной организации в другую…

Судя по письмам, некоторые руководители мало того, что не принимают соответствующих мер к созданию хотя бы минимальных условий для жизни семей красноармейцев, а занимаются злоупотреблением своим служебным положением, граничащим с издевательством».

Дальше приводятся конкретные примеры. Из к-за «Борьба» Голуновского сельсовета Новосильского района Коротков Степан Иванович пишет своему сыну Короткову С. С. в действующую Красную Армию: «И-в всё время злится на меня и мстит, угрожает отдать под суд, он делает такие штучки, что уму непостижимо. С колхозниками обращается по-зверски, ругает нецензурными словами, обзывая каждого паразитом, дармоедом… Он получил воз муки — 20 пудов для остронуждающихся колхозников во время эвакуации, — разбазарил. Сшил себе за муку сапоги и шубу чёрную и систематически гонит самогон, пьет с районными властями, и район никаких мер к нему не принимает, а он что хочет, то и делает».

Из с. Воротынцево Новосильского района некто Должикова пишет в действующую Красную Армию своему мужу Должикову И. К.: «Описываю про свою жизнь и прошу тебя: напиши заявление в Особый отдел, чтобы приняли меры к председателю колхоза, который издевается надо мной, а издевательства его заключаются в следующем: он насильно отобрал у меня косу и два воза сена, которые я заготовила для своей коровы. Он хочет стереть с лица земли меня, когда я ему об этом сказала, он заявил: «Я тебя сотру с лица земли. Сейчас сено отобрал, а потом вырою у тебя всю картофель». На мое замечание, что я пожалуюсь на него, он сказал: «Жаловаться тебе некому». Вот так помогает он семьям красноармейцев. Когда заболел Коля, я ходила со слезами к нему, просила лошадь довезти в больницу, он не дал, я вынуждена была нести ребенка на себе. Туда понесла живого, а оттуда принесла мертвого. После этого сама две недели болела…».

На последней странице этого документа начальник УНКВД Фирсанов карандашом сделал приписку: «По фактам наиболее вопиющего характера проверяем по нашей линии».

Или вот выдержка из спецсообщения секретарю обкома Матвееву № 8/819 от 7 сентября 1942 года: «В Ливенском и Становлянском районах обмолот хлеба проходит неудовлетворительно. Молотильные машины из-за некачественного ремонта работают не с полной нагрузкой, т. е. ломаются и простаивают. Некоторые руководители колхозов, нарушая постановление СНК о выдаче колхозникам, работающим в прифронтовой полосе, премиальных, вызывают резкое снижение трудовой дисциплины и недовольство среди колхозников, которые отказываются работать…».

По таким фактам принимались меры, причем, жесткие, по законам военного времени. УНКВД ведь, как все мы понимаем, не только докладные записки в обком ВКП (б) направляло… Приходилось общими усилиями и систему власти заставлять (а не уговаривать!) работать эффективно, и само население организовывать и держать в руках.

Именно так — держать в руках, поскольку в той критической обстановке в людях немедленно проступили отнюдь не только лучшие черты и наклонности, причем, даже в самых что ни на есть бытовых проявлениях повседневности. В каком-то смысле это можно понять, но если страна хотела выжить и выстоять, то она должна была пресекать все, что способствовало не укреплению, а разложению.

Так, например, 22 октября 1942 года УНКВД в информационно-аналитической справке № 8/1074 сообщало в обком, что «за последние два-три месяца только по данным 14 районов выявлено и изъято 483 шт. самогонных аппаратов. По нашим данным, указанное количество изъятых аппаратов составляет небольшой % по всем случаям этого «производства», которым занято значительное количество колхозников.

Самогон изготовляется для целей спекуляции и в меньшей мере для личного употребления. Спекуляция самогоном приобрела распространенный характер. На деньги самогон продается в редких случаях, и то только по цене 500-800-1000 руб. за один литр. А главным образом идет в обмен на продовольственные и промышленные товары, причем в обменных операциях он приобрел своеобразную силу эквивалента для каждого района по-своему.

Мценский район. На деньги самогон не продается. Обменивается 1 литр на 16 кгр муки и 1 кгр соли. Елецкий р-н: 1 литр — 25 кгр хлеба. Краснозоренский р-н: на деньги самогон продается по цене от 500 до 1000 руб., в обмен: 3 кгр соли, 2 куска мыла…».

Естественно, УНКВД отслеживало и настроения людей, их отношение к событиям на фронтах, политически важным акциям. Причем, делалось это, на наш взгляд, не столько для того, чтобы процедить, выловить и засадить всех недовольных, сколько для того, чтобы на самом деле иметь реальную, объективную картину таких настроений.

К слову, сегодня бывает занятно читать рассуждения и прогнозы иных тогдашних «несогласных». Например, в докладной записке № 0/1373 от 2 декабря 1942 года «О политнастроениях населения районов Орловской области по состоянию на 27 ноября 1942 года» среди прочего приводятся слова бывшего кулака из пос. Волна Краснозоренского района Г-ка: «Вот в газетах пишут, что союзники наши в Египте и в Африке начали наступление и успешно продвигаются, уничтожают живую силу и технику Германии и Италии. Этого не может быть. Я этому совершенно не верю. Это написано для того, чтобы нашему брату поднять дух, потому что люди переутомились от тяжести этой войны и не стали верить этой писанине. Где же нашим победить его, я посмотрел, когда у нас были немцы, как у них все хорошо сделано, какая техника и дисциплина, а наши умеют только языком болтать, а не делом заниматься. И перед войной всё писали, что мы окружены капиталистами, что нужно быть наготове, а сами подготовились убегать. Так оно и получилось. Еще и немцев не видно было, а наши разбежались, а теперь собираются победить немцев, этого не может быть. Вот на нашем фронте целый год его с места не стронут, а он где вздумает, там и идет, пока ему не надоест. И теперь думать нечего, чтобы его прогнать с нашей земли. А вот дай придет весна, он и остальную Россию возьмет, а наших в Сибирь загонит».

Не угадал житель поселка Волна…

Когда началось наступление советских войск под Сталинградом, иные жители Орловской области тоже не сразу в это поверили. К примеру, Ч. из колхоза «Пристань труда» Рождественского сельсовета Русско-Бродского района в разговоре с односельчанами говорил: «Ничего этого нет…Что по радио передают и в газетах пишут, ты не верь, там правду не напишут, только врут…». А служащий Краснозоренского райотдела связи К. сомневался: «Немцы не глупее нас. Не верится, чтобы они такими большими партиями сдавались в плен…».

Однако, на самом деле сдавались.

И еще один штрих. В одной из декабрьских сводок о политнастроениях приводятся слова жительницы г. Воронец Елецкого района Л.: «Настоящая война нам дана в наказание Богом, так как у нас в стране большинство неверующих, и церкви разорили. Победы нашей не будет никогда, а немцы побеждают, потому что верят в Бога».

Может быть, разорение церквей и заслуживало наказания, но, как оказалось в итоге, милость Божия была вовсе не на стороне немцев. Впрочем, не нам рассуждать о путях Господних…

Читая такие архивные материалы, начинаешь ясно понимать, как все тогда было непросто, неоднозначно, противоречиво. Насколько важна и нужна была организующая и мобилизующая роль государства. Какие огромные объективные и субъективные трудности пришлось преодолеть, сколько жертв принести, чтобы завоевать Победу.

Да, было немало колеблющихся, трусов, паникеров и просто врагов. Кого-то пришлось давить, кого-то переубеждать, кого-то жестко приводить в чувство. И многие, кстати, сумели, в конце концов, преодолеть себя.

Но эти случаи лишь дополнительно оттеняют тот имеющий исполинское историческое значение непреложный факт, что огромное, подавляющее большинство наших людей — таких разных, грешных, не сверхчеловеков и отнюдь не святых — перед лицом беды осознало себя единым советским народом и отдало тогда всё для защиты Родины.

То же нам жизненно необходимо и сегодня. Вот в чём ещё один насущный урок той Великой Победы.

Юрий Лебёдкин.
(Продолжение следует).