В газете «Завтра» есть примечательная рубрика «Задело!». Она отражает реакцию здравомыслящих соотечественников на многочисленные «ляпы» бюрократии и «либеральные» выкрутасы в сфере культуры и идеологии. Патриотическая общественность не оставляет без внимания откровенную и замаскированную фальсификацию истории и ложь сообщества, возомнившего себя властителями умов и судьями советской эпохи. «Просвещенное мещанство», по меткому выражению писателя Михаила Лобанова, пытается «низвести все высокое, великое до уровня моды, пошлости, превратить человеческую индивидуальность в стереотип буржуа-мещанина».

В первую очередь это касается Великой Отечественной войны. Не первый год с подачи зарубежных кукловодов и распорядителей денежных грантов идет кампания по «десоветизации» истории, «исправлению» результатов Второй мировой войны и вклада Красной Армии в победу над нацизмом.

Перекос общественно-политических, социально-экономических и нравственных ориентиров породил попытки исторической, духовной и юридической реабилитации коллаборационизма и власовщины, пересмотра объективных оценок событий и личностей той эпохи.

В 70-х годах прошлого века немецкий историк Эрнст Хольте выступил с идеей уравнять «тоталитарные режимы — нацизм и сталинизм», объявив их равно ответственными за развязывание Второй мировой войны. Установка была дана.

С разрушением СССР этот процесс обрел «легитимность», а вернее — вседозволенность, и нашел поклонников среди российской либеральной «образован­щины».

Одним из первых антисоветчиков, поднявших грязное знамя изменника Родины Власова, стал писатель Георгий Владимов. Из эмиграции он восторгался «свержением «железного» Феликса», назвав это событие «крушением нашего тысячелетнего рейха».

Вымученный роман «Генерал и его армия» он посвятил извилистой судьбе изменника, излив всю желчь и ненависть к советской эпохе. Но ложь, как известно, сродни импотенции. Это сразу заметил М. Лобанов: «Художественная немощь — одна особенность опуса Владимова. Другая — та, что обозначена мною словом «гудерианец». Автор романа до крайности пристрастен в своих характеристиках героев, окарикатуривая одних, холуйствуя перед другими. Вот два полководца — русский маршал Жуков и немецкий генерал Гудериан. Маршал Жуков с «чудовищным подбородком», «с волчьей ухмылкой», «с улыбкой беззубого ребенка», «с панцирем орденов на груди и животе», со «зловещим голосом» и т. д. И как меняется тон рассказа, переходя на умильное придыхание, когда речь заходит о Гудериане! Ну решительно — идеал германца! Не завоеватель, вторгшийся в чужую страну со своей танковой армадой во исполнение преступного приказа фюрера по разгрому России. Не жесткий пруссак, а некий благородный рыцарь воинского долга, вдохновленный идейной борьбой против «серой чумы большевизма», добрый Гейнц, заботливый отец своих измученных в русских снегах солдат, поднимающий своей речью их «тевтонский дух». Культуртрегер, призванный… открыть туземцам глаза на зло в их системе общественной морали». Результаты этого «культуртрегерства» на Орловщине до сих пор памятны: казни, пытки, угон в рабство, голод, разрушение материальных и духовных ценностей…

Идеализация фашистских вояк и пасквили на русских генералов и солдат не раз повторялись в сомнительных исторических исследованиях, сочинениях и фильмах. «Гудерианцы» продолжают сочинять свои опусы, облекая их в наукообразные и публицистические одежды. Небезызвестный «демократ» Ю. Афанасьев в книге «Другая война» заявил, что Великую Отечественную войну «с началом похода в Европу в 1944 году вряд ли можно именовать народной, освободительной». А посему, изрекает шибко ученый историк, «у нас остается мало действительных поводов для празднования победы».

Ему поддакнул писатель Д. Гранин, сожалеющий, что Красная Армия не остановилась на государственной границе, «чтобы дать народам Восточной Европы самим решать свою судьбу». «Высокие, высокие отношения!» — сказал бы герой известного фильма. Толерантность и гуманизм выше всех похвал! За такие «стратегические» мысли полагались бы «железный крест» от фюрера и благодарность от иуды Власова. Жаль, не успели…

И вот уже ПАСЕ выступила с резолюцией о признании равной ответственности фашистской Германии и Советского Союза за развязывание Второй мировой войны. Несмотря на протесты Госдумы РФ, рожден опасный прецедент с далеко идущими геополитическими целями.

Бывший мэр Москвы Г. Попов публикует книжку «Вызываю дух генерала Власова», а церковный власовец Г. Митрофанов издает «Трагедию России», по­священную изменнику. Некий С. Верёвкин появляется вдруг на страницах «Парламентской газеты» с провласовской статьей «Локотская альтернатива», а его духовный собрат И. Ермолов сочиняет миф о т. н. «Локотской республике» с измышлениями о партизанском сопротивлении на Орловщине…

Однако Военная коллегия Верховного суда РФ отказалась реабилитировать Власова и его сообщников. Решение абсолютно справедливое с правовой, исторической и нравственной позиций.

Переписывание истории по западным лекалам — не что иное, как смердяковщина. Ф. М. Достоевский пророчески угадал русофобскую природу либералов: «Русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей, на самоё Россию… Такого не может быть либерала нигде, который бы само Отечество своё ненавидел».

«В зарождении и раздувании таких мифов, — отмечает редакция 8-томного сборника уникальных архивных документов, изданных в 1995—2010 гг. Академией ФСБ РФ, — виноваты люди, внутренне убежденные в фальсификации исторических фактов, но при достижении своих политических целей не брезгующие никакими методами».

В 2005 г. в серии «ЖЗЛ» вышла книга Л. Власова «Маннергейм». Профессиональный историк скрупулёзно, со ссылками на многочисленные источники, исследовал биографию маршала. В качестве пособия для изучающих историю советско-финляндских отношений книга безусловно полезна, но с существенной оговоркой: она столь же тенденциозна с точки зрения идейно-исторической концепции (с антисоветским акцентом) и явно комплиментарна в трактовке личности Маннергейма как государственного и военного деятеля.

С самого начала он объявлен «блестящим военным стратегом, незаурядным политическим деятелем, уникальным в своей непохожести на судьбу других выдающихся людей ХХ века». Автор рисует его как «русского патриота», вынужденного воевать с большевизмом, но якобы сохранившего чувство долга перед Россией, которой служил в царской армии.

«Он, — утверждает автор, — предельно осторожный человек, блестяще имитировал своё участие в войне с Советским Союзом (?! — Ю. Б.), отказав немцам в штурме Ленинграда и операции на Мурманской железной дороге… предпринял сначала скрытый, а потом и открытый саботаж решений и предложений германского командования на Северо-Западе (?!). Он заложил основы добрососедских отношений с Советским Союзом и совершил то, что должен был совершить национальный лидер — сохранить независимость своего народа и своей страны… Стал символом национальной стойкости и одной из самых заметных фигур в европейской истории первой половины ХХ века».

Читателю постоянно внушают, что он знакомится с великим государственником, аристократом духа, человеком чести и долга. Издатели книги в аннотации также не поскупились на рекламу этого исторического персонажа: «Автор… убедительно доказывает, что маршал и президент Финляндии Карл Густав Маннергейм не относится к когорте великих злодеев и принадлежит не только финской истории. Блестящий офицер, верой и правдой в течение тридцати лет служивший Российской империи, оставил неизгладимый след в боевом прошлом русской армии. Парадоксально, но, воюя с Советским Союзом, врагом России он не был» (?! — Ю. Б.). Препарирован таким образом избитый тезис о борьбе против большевизма (Советского государства) ради будущего России.

После такой «блестящей» аттестации якобы русофила и будто бы спасителя Ленинграда просится посмертное присвоение ему звания почетного гражданина города-героя. Если бы эта трескучая фразеология не была далека от истины. Читателю предложен превосходно сделанный исторический миф. Нет смысла в рамках публикации опровергать все домыслы автора. Скажем лишь о главном. Книга — нескрываемый панегирик человеку, виновному в развязывании двух советско-финляндских войн, ярому русофобу и антикоммунисту, германофилу и реакционеру, верному союзнику фашистской Германии. Человеку, на совести которого сотни тысяч жертв преступной агрессии — советских воинов и жителей блокадного Ленинграда.

С нападением Германии на СССР финская армия оказалась в едином строю с вермахтом. В приказе войскам Маннергейм призвал выступить «бок о бок с мощными вооруженными силами Германии, в прочном брат­стве по оружию на священную войну», в «третий поход против наших врагов». 23 июня немцы бомбили Ленинград с финских аэродромов. Захват Ленинграда также планировался совместно с гитлеровцами.

Из секретной директивы ВМС Германии от 22 сентября 1941 г.: «Фюрер решил стереть Петербург с лица земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупного населенного пункта не представляет никакого интереса. Финляндия точно так же заявила о своей незаинтересованности в существовании этого города непосредственно у ее новых границ. Предполагается окружить город тесным кольцом и сравнять его с землей» (ГАРФ, фонд 7445).

Только наивный может думать, что подобные секретные документы готовились без согласования с президентом Финляндии Рюти и главнокомандующим
финской армией Маннергеймом.

Однако эти планы были сорваны героическим сопротивлением советских войск, мужеством и стойкостью ленинградцев. Когда гитлеровцы временно отложили штурм города, взяв курс на Москву, Маннергейму предложили продолжить наступление. Он ответил Кейтелю, что в условиях больших потерь в живой силе и технике наступление для прорыва советских укреплений невозможно. Именно это, а не личное желание маршала спасти Ленинград остановило дальнейшее наступление финнов. Тем более что до 1944 года финская группировка продолжала сковывать значительные силы Красной Армии. Ни о какой «имитации» участия финнов в войне с СССР речи идти не могло.

Маннергейм неоднократно встречался с главарями рейха по вопросам военно-стратегического сотрудничества, в том числе — с Гитлером и Герингом, и сомневаться в искренности его доверительных бесед с ними не приходится. Все прочее, как говорится, от лукавого. Он не скрывал главной цели союза с Германией — создания «великой Финляндии» за счет оккупации советской территории. Были отпечатаны карты, на которых граница «великой Финляндии» значилась от Невы до Белого моря, включая Кольский полуостров.

Но этим планам не суждено было сбыться. Воинственный пыл гитлеровского «собрата по оружию» угасал по мере поражения немцев — сперва под Москвой, затем под Сталинградом и на Орловско-Курской дуге.

По поводу его «благородства» в отношении блокадного Ленинграда автор публикации «Маннергейм без глянца» В. Федоров («Советская Россия», 02.06.2005 г.) пишет: «В дневнике адъютанта Гитлера есть запись, что якобы именно Маннергейм предложил стереть Ленинград с лица земли. Во всяком случае, в Германию была направлена просьба передать кирпичи, оставшиеся после разрушения города, Финляндии для восстановления Карелии».

Упомянутый выше «гудерианец» Г. Владимов в повести «Верный Руслан» успел оболгать советских воинов и преклонить колени перед Маннергеймом: «И в Отечественную они (финны) тоже умно поступили: свое оттяпали до бывшей границы, а дальше не пошли, сколько им Гитлер ни приказывал. Вот бывают же умные народы! Нам бы у них ума поднабраться!».

Ну чистой воды Смердяков, мечтавший о том, чтобы «умная нация победила глупую». Ему и в голову не приходит, что финские вояки дошли бы до Урала, сложись в их пользу военная ситуация.

«Гудерианец» и автор «Маннергейма» умолчали о том, что подразделения финнов воевали далеко за пределами Суоми. Участвовали в карательных и боевых операциях даже на Орловщине и в зверствах над мирным населением не только не уступали гитлеровцам, но и вместе с мадьярами превзошли их.

Умолчали и о так называемых «финских добровольцах». В мае 1941 года в Германии из них был сформирован батальон СС «Норд-ост», который в составе дивизии «Викинг» воевал на Восточном фронте, в том числе в районе Маныча, Батайска и Ростова. За два года боев батальон из 1500 человек потерял 222 — убитыми и 557 — ранеными. В июне 1943 года он был расформирован и отправлен в Финляндию. Пришлось свернуть и формирование финско-немецкого полка «Калевала». Ход войны складывался явно не в пользу Германии, и изворотливый маршал заметал следы преступного сотрудничества.

Приписываемые ему заслуги по выводу Финляндии из войны также явно преувеличены. Все его действия были вынужденной мерой, вызванной сокрушительными ударами Красной Армии, изменением геостратегической обстановки, дипломатическими усилиями союзных держав и работой советских спецслужб. Это было именно то, что называется сегодня принуждением к миру.

Одним из участников операции по принуждению Маннергейма к миру был орловский чекист Д. Д. Ходан. Завербованный им правнук Барклая де Толли лично встретился с маршалом и в ходе беседы вручил ему спецпослание советского руководства с предложением о выходе из войны и предупреждением о тяжелых последствиях для Финляндии в случае отказа.

Лишь очевидная угроза военно-политической катастрофы и утраты Финляндией независимости вынудили его в конце концов переступить через ненависть к СССР и запросить мира.

Став президентом, он всячески противодействовал суду над виновниками войны.

В ходе следствия выяснилось, что за 7 дней до объявления войны, 15 июня 1941 года, Маннергейм отдал приказ о подчинении германскому командованию финского армейского корпуса для использования его в боевых действиях против СССР. Им же был отдана приказ о постоянной связи ставки финской армии со ставкой Гитлера. «Авторитет» Маннергейма как «спасителя отечества» поблек.

После процесса над виновниками войны он, опасаясь возможного ареста, начал вояжировать по Европе, хотя Сталин в конфиденциальном послании проявил великодушие, передав ему, что, как глава государства, тот не будет привлечен к суду. Тем не менее, Маннергейм постоянно носил при себе быстродействующий яд, заблаговременно написал завещание и вернулся в Финляндию лишь после окончательного завершения судебного процесса над бывшими соратниками.

Выйдя в отставку в марте 1946 года, он приступил к написанию мемуаров, которые оказались далекими от объективности. Советский Союз, как и следовало ожидать, он обвинил в развязывании Второй мировой войны. Скончался Маннергейм в 1951 г., и длительное время о нем вспоминали лишь как о «бремени прошлого». В 100-летие со дня его рождения президент У. Кекконен в своем дневнике написал, что вопрос о Маннергейме «как крупном национальном явлении исчерпан».

Однако в 90-е годы, когда правые круги Финляндии заговорили о вступлении страны в НАТО и о территориальных претензиях к России, интерес к личности Маннергейма снова проявился. К его апологетике присоединились либеральные СМИ России. Замелькали слова о «блестящем политике», «патриоте России» и прочие блескучие фразы, которыми так уснащен труд биографа Маннергейма. Некто В. Потиевский назвал его в своей повести «одним из немногих титанов ХХ века». Как говорится, нет пределов совершенству… Наконец, к 60-летию оккупации Карелии в Петрозаводском госуниверситете организовали лакейскую выставку, посвященную памяти маршала. В Петербурге появились гостиница «Маршал» и мемориальная доска на доме, где он жил. В январе 2005 г., в канун годовщины снятия блокады, в Государственном Эрмитаже была открыта посвященная Маннергейму выставка, носившая явно хвалебный характер. Усилиями местных «гудерианцев» он вновь был преподнесен как «спаситель блокадного Ленин­града». Иначе как оскорблением памяти жертв блокады эти дейст­ва нельзя назвать.

Неудивительно, что автор «Маннергейма» не сослался на труд известного финского военного историка, подполковника в отставке Хельге Сеппеля «Финляндия в роли оккупанта» (Хельсинки, 1989 г.). Участник «зимней войны» и советско-финской войны 1941—1944 гг. объективно осветил события тех лет и роль Маннергейма как главнокомандующего. Книга, по его словам, была встречена в штыки — сказалось отсутствие подлинной информации об агрессивной роли Финляндии как союзника Германии и умышленное замалчивание негативных фактов. В интервью журналу «Эхо планеты» он заявил: «В сотрудничестве с Гитлером мы зашли так далеко, что еще не все наши историки решаются сказать об этом правду. К примеру, уже в марте 1941 г. немцы начали работать в управлении почт и телеграфа Хельсинки, что было официально узаконенным шпионажем. В начале июня были согласованы планы взаимодействия наших и германских ВВС и ВМС, а с 15 июня финские вооруженные силы к северу от реки Оулу, т. е. на половине территории страны, были подчинены германскому военному командованию в Норвегии».

Говоря о так называемой «пассивности финских военных», связанной с людскими потерями и недостатками артиллерии, историк заметил: «Однако говорить, что Финляндия не воевала против СССР, разумеется, невозможно, и мы, финны, несем свою вину за трагедию блокадного Ленинграда, за то, что наши войска совершали на оккупированной советской территории… Слишком болезненная эта тема для финнов».

Говоря о финских концлагерях, он привел выдержки из своей книги: «Русское население составляло на оккупированной территории большинство, или 47 процентов всех жителей, а карелы — 39 процентов. Это несоответствие финны исправили, заключив значительную часть русского населения в концлагеря… Охранники пристреливали даже детей, подвергали телесным наказаниям женщин и стариков. Погибло 30 процентов советских военнопленных».

Маннергейм не мог не знать об этом. Не захотел узнать об этом его «биограф», ибо менялся благостный портрет человека, который якобы не был врагом России, но хладнокровно взирал на уничтожение русского населения.

С нескрываемым умилением автор пишет о том, что на мраморном надгробии маршала помещен герб с девизом «За чистое дело — чистым оружием». Пусть эта лживая эпитафия останется на совести ее сочинивших, ибо ни чистого дела, ни чистого оружия за Маннергеймом не значится: только политиканство, агрессия, кровь, преступления финской военщины и преступный же сговор с Германией. Напыщенные речения автора о «великом человеке ХХ столетия, который перенес из Санкт-Петербурга ХIХ века в Россию и Финляндию свой кодекс чести и аристократизм», воспринимаются как насмешка над историей и глумление над памятью соотечественников, ставших жертвами «германско-финского боевого содружества».

Разумеется, дело самих финнов — решать, кто в Суоми может быть причислен к великим людям. Но ставить его рядом с Яном Сибелиусом как-то не получается. И уж если кому и возлагать венки на могилу, так это бывшему президенту Урхо Кекконену, который действительно внес неоценимый вклад в укрепление советско-финляндских отношений и внешнеполитический курс Финляндии…

В той же серии «ЖЗЛ» не столь давно «облагорожен» отступник Мазепа. Тени Гитлера, Геринга, Муссолини, Хорти, Антонеску, Франко и прочих «замечательных» людей ХХ века, вызванные специалистами по историческому спиритизму из небытия, толпятся у письменных столов в ожидании «своих» книг из этой серии. Вы еще их не заказывали?..

Юрий Балакин,
историк, полковник в отставке.