Танковый след под Прохоровкой… Он никогда не загладится ни на покосном лугу, ни на ниве хлебной. Не изгладится в человеческой памяти. А иначе кто мы тогда будем и зачем на земле этой вечной живем?

Бывший командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант П. А. Ротмистров, на долю которого выпало выстоять и победить в этой не имевшей аналога страшной битве, завещал всем нам: «Запомните, друзья, 12 июля 1943 года, запомните этот день и это местечко под названием Прохоровка. Здесь впервые за всю войну лето стало по-настоящему нашим».

…640-й километр от Москвы, 2 километра от Прохоровки. Обширное поле простирается за горизонт от железной дороги до реки Псел на 14 километров и на 17 — вдоль автострады.

В то время, когда, начиная с 5 июля, на Курской дуге разворачивалось грандиозное сражение, на востоке, довольно далеко от фронта, в районе города Острогожска Воронежской области готовилась к боям свежая 5-я гвардейская танковая армия, разместившаяся там со второй половины марта 1943 года и являвшаяся частью резервного Степного фронта. В нее входили 29-й и 18-й танковые корпуса и 5-й механизированный корпус.

Утром 5 июля 4-я немецкая танковая армия, в составе которой действовали отборные дивизии СС «Рейх», «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова», а также моторизованная дивизия «Великая Германия», нанося основной удар на Обоянь, двинулась на штурм полосы обороны Воронежского фронта, прикрывавшей пути к Курску. К 9 июля фашисты продвинулись вглубь нашей обороны на 35 километров, но взять Обоянь так и не смогли. Тогда они предприняли попытку обойти город с востока. Осознавая угрозу создавшегося положения, Ставка из резерва выдвинула на новое направление 5-ю гвардейскую танковую армию и 5-ю гвардейскую общевойсковую армию под командованием уроженца села Никольское Свердловского района Орловской области генерал-лейтенанта А. С. Жадова, которые вместе с тремя армиями Воронежского фронта (1-й танковой, 6-й и 7-й гвардейскими) должны были не только сдержать, но и разгромить наступающего противника. 12 июля в окрестностях тогда мало кому известной станции Прохоровка разгорелось величайшее танковое сражение Великой Отечественной войны.

В 23 часа 6 июля был получен боевой приказ — сосредоточить 5-ю танковую армию на западном берегу реки Оскол. За трое суток армия незаметно для вражеской разведки прошла по открытой, почти степной местности 330—380 километров, двигаясь, в основном, ночами с короткими привалами для заправки техники.

Появление ее на фронте было полной неожиданностью для фашистского командования. В ночь с 10 на 11 июля машины замаскировались в окопах.

А во многих подразделениях армии состоялись партийные собрания с одним вопросом: «Задачи коммунистов в бою». В эту ночь лучшие бойцы и командиры были приняты в партию. Среди них — наш земляк-болховчанин 30-летний механик-водитель танка Т-34 отдельной гвардейской 49-ой танковой бригады, будущий Герой Советского Союза гвардии старшина Василий Иванович Безменов.

Фашистские танковые дивизии насчитывали до 500 машин, среди которых более 100 «Тигров» и самоходных орудий «Фердинанд». В ночь на 12 июля с юга был подтянут 3-й танковый корпус вермахта, с учетом которого 4-я немецкая танковая армия состояла почти из 700 танков и самоходных орудий. Командовал ею генерал-полковник Генрих Гот. С нашей стороны германской военной машине противостояли около 850 танков и самоходных орудий. Наибольшее количество составляли танки Т-34 — 501 и Т-70 — 261. Впрочем, тактико-технические данные боевых машин, казалось бы, обещали немецким дивизиям победу, так как их танки могли вести огонь с более дальней дистанции, чем наши. Стадо «Тигров» могло смять краснозвездные «тридцатьчетверки» своим вдвое большим весом…

В 8 часов утра по всему фронту началась 15-минутная артиллерийская подготовка из 600 стволов. Не успел умолкнуть ее огневой шквал, как ударили полки гвардейских минометов.

В 8.30 начальник радиостанции младший техник-лейтенант В. П. Константинов передал в эфир команду, продублированную всеми радиостанциями соединений: «Сталь! Сталь! Сталь!». Это был условный сигнал к атаке, и советская танковая армада пришла в движение. А навстречу ей, от края до края громадного поля, до самого горизонта шли вражеские хваленые «Тигры», «Пантеры», «Фердинанды». Одна машина от другой — в 50-ти метрах. Две стальные брони друг против друга — крупповская и уральская. Стреляя на ходу, танки сближались. Началось Прохоровское сражение, настоящая рукопашная танков.

Командарм П. А. Ротмистров вспоминал: «Солнце помогало нам. Оно хорошо освещало контуры немецких танков и слепило глаза врагам. «Тигры» успешно расстреливались нашими танками Т-34 с коротких дистанций и в особенности при попадании в борт. В первую половину дня верх одерживала 5-я гвардейская танковая армия: ее корпуса хоть и медленно, но теснили противника в западном направлении, нанося ему немалые потери».

В истории этого сражения и всей Великой Отечественной войны остались многие имена героев, среди которых — командир танка Т-34 181-й танковой бригады 18-го танкового корпуса полковник в отставке Герой Совет­ского Союза Евгений Викторович Шкурдалов. «Мне трудно передать словами, какая была целеустремленность людей, жажда победы, вера в то, что мы не повернем больше назад, — рассказывал мне при встрече в его московской квартире на улице Гарибальди Евгений Викторович. — Мы слишком много беды видели вокруг: сожженные хлеба, сгоревшие селения, разруху… Мы видели поруганную нашу землю и сказали себе: «Все. Хватит». Нам легче было умереть на этих полях, всем сгореть в танке, нежели отступить!».

И в действительности так оно и было. 65 машин 170-й танковой бригады этого корпуса под командованием подполковника В. Д. Тарасова первыми пошли в атаку в то утро. Уничтожив в ожесточенном бою свыше 70 тяжелых танков, почти все они, во главе с командиром, сгорели. Такой дорогой ценой был нанесен первый встречный удар противнику.

Особенно хотелось бы отметить находчивость и русскую смекалку командира танкового взвода этой бригады лейтенанта В. П. Брюхова, который, свернув на своей «тридцатьчетверке» в широкую балку, расположенную параллельно линии обороны армии, подъехал к стрелявшему с высоты «Тигру» и выстрелил с подъема по нему в упор. Сам Брюхов, будущий генерал-лейтенант, Герой России, получивший это звание к 50-ти летию Победы, председатель Совета ветеранов 5-й танковой армии, чудом остался жив.

«Я до сих пор удивляюсь одному — как человек мог все это выдержать? Сотни танков шли друг против друга. Если нужно, шли на таран. Только так мы могли остановить врага. Отдель­ных разрывов не было слышно. Сплошной рев. Было непонятно, кто наступает и кто отступает. Ничего подобного за 4 года войны никогда не испытывал и не видел. Где-то к 11-12 часам из-за сплошного дыма, пыли, копоти, гари приходилось уже различать танки по силуэтам, — продолжает рассказ Е. В. Шкурдалов. — В бою, точно помню, подбил 2 танка, раздавил артиллерийскую батарею, а потом и сам попал на прицел. Мы выскочили из посадки, что идет вдоль железной дороги, на бугорок — надо было рассмотреть, что впереди. И вдруг слышу: «Женя, посмотри направо!». Глянул в перископ и увидел целящийся в меня «Фердинанд». Едва успел крикнуть: «Назад!», и в ту же секунду меня оглушил страшной силы удар со вспышкой. Будто молния внутрь влетела. Второй вражеский снаряд только чиркнул слегка по броне. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, вначале не понял, почему в танке светло. Снаряд пробил броню, снес голову радисту. Казенная часть пушки раздавила заряжающего. Механик-водитель старший сержант узбек Худайберген Досниязов, которому перебило предплечье, окровавленной рукой все-таки вывел, включив заднюю передачу, танк в лесопосадку. У нас заклинило пушку, не работала радиостанция. Голова раскалывалась от боли, из носа и ушей текла кровь. Потеряв боеспособность, мы использовали свою боевую машину (мотор был исправен) как тягач, и вытащили с поля боя 5 танков, а вместе с санинструктором Катей Мозговой вывезли много раненых товарищей. Сам я получил рваную рану в области почки. Мою угасающую молодую жизнь в медсанбате прямым переливанием крови из руки в руку спасла моя будущая супруга старший лейтенант медицинской службы Ольга Борисенко, для которой Прохоровское сражение стало боевым крещением».

Экипаж командира 2-го батальона той же 181-й танковой бригады капитана П. А. Скрипкина совершил на Прохоровском поле один из шести самых известных и героических танковых таранов. Наступавший вдоль реки Псел, танк Скрипкина первым выстрелом подбил вырвавшийся вперед вражеский «Тигр». Через 5 минут уже несколько немецких чудовищ горели и дымились на поле. От прямого попадания на одной из «тридцатьчетверок» сорвало башню, но запылал и «Тигр», только что подбивший ее. Почти в упор расстрелял его экипаж Скрипкина. Фашисты определили, какая из машин — командирская, и сосредоточили на ней огонь. От прямого попадания в борт танк загорелся. Тяжело раненного в голову и в грудь капитана механик-водитель Александр Николаев и радист Анатолий Зырянов вытащили из горящего танка и, укрыв тут же, в воронке, стали перевязывать ему раны.

В это время командир танка Иван Гусев и башенный стрелок Роман Чернов из объятой пламенем машины вели огонь из пушки по наседавшему врагу. А фашистский «Тигр» шел прямо на воронку. Николаев приказал Зырянову беречь командира, а сам прыгнул в горящий танк. Пошли на таран. Взрывная сила советских людей против звериной ярости захватчика. Прибывшие на место подвига однополчане потом не смогли найти останки героев. Экипаж танка, спасая командира, погиб. Скрипкина тоже не удалось спасти. Подоспевшие на помощь наша землячка фельдшер Нелли Масленникова, будущий муж которой капитан В. А. Янушкевич был заместителем Скрипкина по строевой подготовке, и медсестра Антонина Романюк уже ничего не смогли сделать. Комбат скончался вскоре в медсанбате.

Заместитель начальника штаба 32-й танковой бригады 29-го гвардейского танкового корпуса полковник в отставке Герой Советского Союза Григорий Иванович Пэнэжко, воевавший в самой гуще схватки, тогда был старшим лейтенантом. Он во время нашей встречи с ним осенью 1983 года в частном доме на станции Загорянская Ярославской железной дороги Московской области вспоминал: «Наши танки развернутым фронтом стали там, где к тому времени обозначился перед­ний край обороны. До прихода вражеских машин нас атаковали самолеты. Негде было укрыться. Рядом проходила только полоска лесонасаждений вдоль железной дороги. Да и она простреливалась насквозь. Танкисты стали маневрировать по полю, чтобы сберечь машины под бомбовыми ударами. Мы увидели в полутора километрах от нас лавину танков, которые спускались с горы. По сигналу командования на полной скорости двинулись вперед. Видишь крест на броне танка — бьешь по нему. И в тебя бьют. Стоял такой грохот, что кровь текла из ушей. В знойный полдень от копоти наступили сумерки: пришлось воевать с открытыми люками, стрелять без прицелов по направлению ствола. Сплошной рев моторов, лязганье металла, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа. От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки.

В памяти остались тяжелые картины. При попадании снарядов в бензобаки танки мгновенно вспыхивали. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненый, обессилевший, он так и не смог выбраться из люка. Помню капитана, который забрался на башню подбитого «Тигра», и в каком-то исступлении бил автоматом по люку, чтобы «выкурить» оттуда гитлеровцев. В памяти также остался командир танковой роты Чарторижский. Он подбил вражеский «Тигр», но и сам был подбит.

Над нами самолеты пикировали так низко, что наши радиостанции принимали с неба отголоски жестокого боя.

Не забыть наших отважных девушек-санинструкторов, которые бросались на помощь раненым и контуженым бойцам, вытаскивали их из горящих машин. Среди них — сандружинницы комсорг 1-го батальона нашей бригады Нина Вишневская и Любовь Ясинская. Старшая медицинская сестра Людмила Курылина вместе с военврачом 3-го ранга Б. И. Ефимовым только за одни сутки оказали помощь 600 раненым».

В этом бою Пэнэжко был контужен, очнувшись через 2 дня в медсанбате. А через 9 дней снова был в строю.

А вот что со всей русской простотой рассказал накануне 41-й годовщины Великой Победы еще один из оставшихся в живых героев знаменитого сражения бывший механик-водитель танка Иван Михайлович Нетесин, уроженец Прохоровки, всю жизнь проживший на родной земле: «Вот ты спрашиваешь, почему не уезжаю к дочке… А как уехать? Я вон то поле у фашиста отвоевывал. Как же его оставить?

В июле 1943 года наш полк в составе 5-й гвардейской танковой армии совершал из Воронежской области марш в неизвестном мне направлении. Передвигались быстро, и вдруг к концу броска я понял, где мы оказались: Белгородская область, Прохоровский район. Проехали еще немного — сердце чуть из груди не выпорхнуло: вот он, мой родной хутор Веселый, а там, за балкой — хата моя…

Родные места — они тебя, как железяку, магнитом тянут. А если гнездо поблизости, совсем места себе не находишь. Вызвался я в разведку. В грозу просочился балками да лесочками на своем Т-34 к тому вот полю, на которое ты смотришь. Все разведал, все вызнал. Вроде бы надо возвращаться. А хата моя — вот она, рядом. Тогда и понял, почему вроде бы и случайно выбрал такой маршрут — к дому поближе. Не утерпел, рванул к нему. Спрятал машину за овин, а сам огородом до крыльца. Надо было хоть пистолет вытащить на всякий случай, да не мог же я с оружием войти… Ладно. Толкнул дверь — открыта. В сенях всё, как до войны. Значит, живы! Вхожу в светелку — сидит жена, детишек собой закрыла и на меня с ужасом смотрит… Не признала… 10 минут я с ними провел, всего 10 за последние 3 года… Потом посадил их на броню да по пути у своих в лесу и оставил. Дальше уже сами ховались. А утром я начал бой за свое село. Ни пяди не отдал…».

Действительно, не отдал: экипаж танка Нетесина подбил из своей пушки 3 гитлеровских «Тигра».

Аналогичный случай произошел еще с одним участником сражения уроженцем села Подольхи Прохоровского района механиком-водителем 4-й гвардейской танковой бригады 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса Николаем Митрофановичем Шеховцовым. Накануне сражения, когда бригады корпуса шли на исходные позиции, Николай не смог на своей боевой машине проехать мимо родного села. Так же, как и Нетесин, прямо на танке он заехал повидаться с родителями — ведь эта встреча могла быть последней. Об этом факте нет-нет, да и вспомнят местные старожилы.

Во время сражения танк Шеховцова был подбит и загорелся. Однако экипажу удалось спастись через передний люк. На вопрос о том, что происходило в этот день вокруг, Николай Митрофанович ответил предельно ясно и кратко: «Все горело. И это было страшно».

Герой Советского Союза из Белгорода Анатолий Григорьевич Ачкасов поведал о битве под Прохоровкой так: «Он горит, и ты горишь. Выскочили из машины: на тебе языки пламени, и он в пламени. И к ручью, кто кого перегонит. Плюхнулись в воду, обернулись друг к другу лицом. И сцепились тут же, в ручье. «Врешь, гад, захлебнешься!». Захлебнулся не только этот в ручье».

А в ночь на 12 июля будущий председатель Белгородского сельпо 19-летний старший лейтенант Ачкасов в селе Маячки устроил засаду, загнав свою машину в сарай. С восходом солнца на большаке появилась многочисленная колонна немецких пехотинцев. Подпустив метров на 150, танкист стал ее расстреливать. Подоспело механизированное подкрепление гитлеровцев, и ему пришлось отойти в хутор Веселый, где находился его взвод. По дороге настиг вражескую танкетку и точным выстрелом уничтожил.

И еще один уникальный случай произошел в этот день на Прохоровском поле. Танк, ведомый коммунистом старшиной Петром Найденовым, на полном ходу двинулся на вражескую батарею и смял несколько орудий. Вдруг тяжелый удар потряс машину. Механик-водитель, почувствовав режущую боль в глазах, на мгновение потерял управление. Но могучая машина жила, двигатель работал. Найденов повел танк вперед, еще не осознавая, что навсегда потерял зрение. Командир экипажа лейтенант Шурыгин, догадавшись о беде товарища, своими командами помогал ориентироваться Найденову. Около часа танк, управляемый ослепшим водителем, наносил потери врагу.

Но, пожалуй, самый героический поступок в этот день совершил командир взвода противотанковых ружей гвардии старший лейтенант Павел Иванович Шпетный при защите боевых порядков подразделений 284-го гвардейского стрелкового полка. В разгар сражения враг силой до 100 танков с мотопехотой нанес удар по высоте 226,6, находившейся юго-западнее села Полежаев Ивнянского района. Прорвав оборону 52-й гвардейской стрелковой дивизии на участке Красный Октябрь — Козловка, неприятель встретил упорное сопротивление 95-й гвардейской стрелковой дивизии. Бой принял ожесточенный характер. Из противотанковых ружей Шпетный со своими восемью бронебойщиками подбил 6 танков из дивизии СС «Мертвая голова». А когда закончились боеприпасы, с противотанковой гранатой бросился под седьмой. 30-летнему отважному командиру-бронебойщику за этот подвиг 10 января 1944 года посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Похоронен Шпетный в селе Карташевка Прохоровского района, где ему установлен бронзовый бюст, а на месте подвига — памятный знак. Остальные истребители танков посмертно награждены орденами Красного Знамени.

На второй день после битвы, 13 июля, бывший председатель Прохоровского райисполкома коммунист Игнат Николаевич Ефименко привел на поле женщин. Здесь нечего тогда было делать серпу — на поле собирали партийные и комсомольские билеты. 5 огромных чувалов собрали — окровавленных, избитых пулями и осколками. Он их тогда в политотдел сдал один к одному. Вот обо что фашист вначале лоб расшиб — о русское сердце. А уже потом о броню… А корреспондент ТАСС Олег Константинович Сизов, бывший фронтовой разведчик, посетил Прохоровское поле в 1945 году, сразу же после окончания войны. Был поражен — шел по гильзам.

…Короткая летняя ночь в степи под Прохоровкой. Всего 2—3 часа сумерек, и вновь алеет небо. Еще немного, и взойдет солнце. Его первые лучи освещают вознесенную на пьедестал боевую «тридцатьчетверку», звонницу, золотые купола 50-метрового белокаменного храма. Они высятся над желтизной поспевающих хлебов воспоминанием о тех, кто отдал жизнь за нашу Родину.

Если вам доведется приехать в эти места, обязательно побывайте на легендарном Прохоровском поле и до земли склоните голову перед ним и его героями.

Владимир АНТОХИН,
краевед, автор книги
«Поле под Прохоровкой».