«Поля чудес», куда зарываются миллионы рублей, овеществленные в ценном кормовом и биотехнологическом продукте — свекловичном жоме, дей­ствительно существуют. Их адрес: убитые земли бывшего совхоза «Моногаровский», что когда-то гремел в Ливенском районе. Есть и «богатенькие буратины», разбазаривающие прямые доходы: сахарный завод ООО «Ливны-сахар», а также сельхозпроизводитель ООО «ЛивныИнтерТехнология». Ваш репортер побывал в «стране дураков» на Орловщине.

Справка для «креаклов»

Сахарные заводы России, перерабатывая ежегодно 25–26 млн. тонн сахарной свеклы, получают около 24,0–24,5 млн. тонн вторичных ресурсов, большая часть из них — 21,0–22,0 млн. тонн — свекловичный жом. Около 30–35% жома, по разным оценкам, используется в свежем виде, 25–27% подвергается сушке, остальное остается невостребованным, что снижает доходы предприятий и наносит вред окружающей среде при неправильной утилизации.

Перед началом рыночных реформ со сбытом свекловичного жома проблем не возникало. Практически весь жом использовали на корм крупному рогатому скоту, так как по питательности он занимает среднее положение между овсом и луговым сеном. По своим качествам это продукт уникальный. Он имеет высокую кормовую ценность: 100 кг свежего жома с содержанием 15% сухих веществ эквивалентны 16 кормовым единицам и содержат 0,6 кг перевариваемого белка, а 100 кг сушёного жома — 84 кормовым единицам и содержат 4 кг протеина. Жом является ценным источником микроэлементов, аминокислот и белков. Для сохранности и увеличения кормовой ценности жома его силосуют, сушат, гранулируют.

Золото слепых

«В дорогу позвал», конечно, не клубок волшебной пряжи, а клубок каких-то прямо-таки экзистенциальных проблем, которые довели жителей деревни Моногарово до отчаянья.

Встречала меня инициативная группа этих аборигенов, живущих в пяти километрах от цивилизованных Ливен в отсутствии работы, школы, прочищенной дороги зимой и с перебоями с питьевой водой — летом. Этой осенью вообще получилось, как в сказке: чем дальше, тем страшней. В сентябре полили дожди, а по единственной трассе с твердым покрытием, уложенным еще в советские времена, через центральную усадьбу пошли перегруженные КамАЗы без номеров, но с жомом, разбивая асфальт и устилая деревню быстро разлагающейся вонючей массой. Говорят, владелец некоторых из этих машин — некий «Помидор», сеньор не сеньор, но по местным меркам важная шишка. Сотрудник ГИБДД, предприимчивый госслужащий.

Любознательные крестьяне проследили, куда сваливают испорченные еще в яме-накопителе сахарного завода отходы. Оказалось — тут, недалече, прямо за околицей, на ближайшем поле, в санитарной зоне, так сказать! Завод перерабатывает в день где-то триста тонн свеклы, 75 процентов от этой массы идет в жом, на глазок прикинули жители и ужаснулись караванам день и ночь мимо едущих машин. Скоро буртами скисшей и протухшей стружки будут усеяны и ближние, и дальние угодья. Дожди их размоют, ядовитые ручьи потекут в овраги, из оврагов в приток Сосны — речку Труды, а там из Сосны в Дон. Вот куда надо бы «Гринпису» своих «зеленых» присылать!

Инициативная группа засела за письма. Для начала обратилась в местную сельскую администрацию в Крутом, мол, экстренно помогите. Дорогу разбивают, чернозем уничтожают, а деревню и резервный водовод в урочище Каптаж — отравляют. Чиновники поступили безукоризненно: переправили обращение в высшие инстанции: администрацию Ливенского района, разнообразные контролирующие органы — и умыли руки. Письмо крестьян получила также Ливенская межрайонная прокуратура. И тоже начала свою неспешную и загадочную проверку.

Только к началу октября «государево око» кое-что узрело и осчастливило деревню ответом. Насчет добиваемой КамАЗами дороги обнадежили, дескать, строительство новой «магистрали» по решению суда включено в районную программу аж с 2011 (!) года, так что ждите и не печальтесь о старой. Насчет остального написали, что за допущенное нарушение природоохранного законодательства, выразившееся в складировании жома на полях сельхозназначения, в отношении гендиректора ООО «ЛивныИнтерТехнология» господина Дедяева и его зама вынесено постановление о возбуждении административного дела.

Крестьяне долго кумекали, что бы это значило, и справедливо предположили: в «стране дураков» все наизнанку. В договор о переработке свеклы между сахарным заводом и сельхозпроизводителем нынче включается пункт, по которому сдатчик обязан вывезти и самостоятельно утилизировать весь жом от «своей» свеклы. То есть вместо того, чтобы скормить свежий жом скоту, засилосовать его или высушить, наделав брикетов, которые влет уходят по 7 тысяч за тонну, бурты оставляют гнить на полях, выводя на несколько лет земли из сельхозоборота. Нынешние же «эффективные менеджеры» — что сахарного завода, что агрофирмы — за миллионные потери отделываются административными штрафами в 2 тысячи рублей. Кстати, «утилизация» невостребованного жома наглядно опровергает мифы и реляции областного правитель­ства о том, как у нас благополучно растет поголовье КРС.

Чудеса в решете

С инициативной группой деревни Моногарово, слушая феерические байки о современных людях и нравах Крутовского сельского поселения, выезжаю за околицу. Звучит история, как пристроили местные крестьяне свои земельные паи. После развала совхоза сагитировали их передать землю в аренду ливенскому спиртзаводу, то бишь ОАО «Этанол». Решающим доводом оказался… продуктовый набор: бутылка водки, палка колбасы, дрожжи, ну и традиционный центнер зерна. Хватились лишь, когда спиртзавод захирел, стал банкротиться, а совхозная пашня попала в распоряжение другого благодетеля: ООО «ЛивныИнтерТехнология».

Идеологию новых хозяев моногаровской земли, обильно «удобряющих» ее жомом, я узнал, что называется, из первых уст. Как раз наш жалкий кортеж остановился перед гигантскими погрузчиками и разбрасывателями удобрений. Наконец-то в дождливой череде осенних недель выдалось вёдро, и забуртованный жом решили в качестве органики рассевать по площадям — ну чтоб прокуратура и Россельхознадзор не приставали.

— Что ж вы делаете, вы же почву закисляете, да и вонь в деревне будет нехилая! — глядя на эту агротехнику, вскричал я. Но нарвался на презрительный отпор механизатора.

— Весной мы известку сюда покидаем и все закультивируем. Это органика. Мы и в Коротыше так работали, и в Навесном. Естественно, мы стали на этой технике и зарплату достойную получать. Смотрите, здесь все хозяйство развалилось, люди ездят в Москву. Куда придем мы, там люди начинают жить!

— Ах, они, оказывается, наши спасители, — разозлились мест­ные крестьяне. — Тогда поехали на дальние поля, на водовод, на пруды, покажем, что там делается!

Вокруг прудов, в одном из которых летом купаются дети, а другой используется как водопой для общественного стада коров, тоже высились бурты. Разнотравье вокруг было основательно выжжено кислотой. Вдали на фоне пасущихся коров отснял я поле, гектаров сто площадью. На нем, уже никем не рассеваемые, тоже громоздились горы «плавящегося» жома. Невдалеке овраг. Там, «под сенью струй» — местный источник. Поверх оврага — кучи бытового мусора и пятна черной, перепревшей свекловичной стружки.

— Пропала деревня, — безнадежно махали руками мои спутники. — А поначалу ведь возили жом на бывшие угодья колхоза «Весна». Как раз через Теличье, где живет наш глава администрации Петр Еремин. Так он быстро нашел, что сделать — установил на трассе знак: большегрузным машинам проезд запрещен. Вот они и повернули к нам.

— Негде защиту искать, — резюмировали крестьяне, до боли напоминая кадр из кинофильма про Чапая. И я решил «кавалерийским наскоком» получить какой-нибудь оптимистичный комментарий у гендиректора сахарного завода, кстати сказать, тоже расположенного в границах крутовского сельского поселения.

На проходной — турникет. В окошечке миловидная дама — секьюрити. Она с осторожностью изучает мое редакционное удостоверение, куда-то звонит.

— Напомните, как величать вашего гендиректора?

— Дмитрий Андреевич, — отвечает дама, и вдруг начинает лепетать: — Тут вот журналист…

В дверь проходной просовывается фигура человека в костюме с галстуком. Включаю диктофон, подозревая, что счастьем нарвался на того, кого надо.

— А это кто у нас?

— Уй Веревкин, — хмуро отвечает человек и исчезает.

— Приема нет, — вторит ему секьюрити.

Возвращаюсь к притихшим крестьянам: сегодня я тоже побывал в гостях у сказки!

Вот так «золотой» жом бездарно пропадает, люди и природа гибнут, а «эффективные менеджеры» «осваивают» русский мат. Всем всё до одного места? Или всё-таки власть проявит волю и найдёт этим «героям» иное место, кроме как в запретных русских сказках?

Леонид Агибалов.

Сказочные комментарии специалистов

Начальник отдела растениеводства администрации Ливен­ского района Петр Даниленко:
«Вносить в почву жом — это, знаете, как таблетка. В разумных дозах она полезна, а в больших дозах получится кирдык! Тот же совхоз «Моногаровский» в свое время проводил опыты с бардой: они пробовали — эффект был хороший, а когда начали безобразно лить в яблоневом саду — там все повыгорело к чертовой матери!».

* * *
Зам. главы администрации Крутовского сельского поселения Сергей Гончаров:
«Проезд большегрузного транспорта мы запретили по улице Кирова (в селе Крутом по дороге в направлении местности, где живет глава крутовской администрации Петр Еремин. — Прим. авт.) Это было решение района, на основании протокола комиссии. А чтобы установить знак в Моногарово — самовольно мы на это не имеем права. Обратитесь к главе районной администрации».

* * *
Начальник по мобилизационной подготовке ГО и ЧС администрации Ливенского района Николай Поздняков:
«Если говорить по поводу моста села Крутое, он старый и поэтому комиссия рассматривала вопрос, чтобы установить там знак, что проезд тяжелых машин запрещен. Зачем направляют к нам в район крестьян из Моногарово с подобным же вопросом, не понимаю. Еремин — глава сельского поселения. Да решите вы этот вопрос со знаком там на месте!».