Записки о фермерской жизни

Что мы знаем об орловских фермерах из официальной прессы? На слуху несколько фамилий тех, в хозяйства которых любит наведываться губернатор. Там — полный ажур. А чем живут остальные, какие проблемы их гложут? Лишь недавно кое-что предал огласке дмитровский фермер Черепков, загнанный в угол пришлыми инвесторами, которые вели себя фактически как рейдеры.

Прочитав про злоключения своего коллеги, откровенно поведать о фермерской доле, так сказать, изнутри пожелали нашей газете и другие. Сами они назначили и время встречи с корреспондентом. Однако потом, скорее всего, сработал инстинкт самосохранения. То у одного, то у другого к назначенному часу оказались очень неотложные дела. Мы этих людей хорошо понимаем. В Орловской области даже маленькая попытка вынести сор из избы чревата неприятностями. Поэтому мы решили не раскрывать имена и фамилии тех, кто на разговор все-таки пришел. Тем более что темы, которые они поднимают, носят отнюдь не частный характер.

АККОР осерчал

— Многие, наверное, помнят, что лет пять-шесть назад из-за сильных морозов в нашей области вымерзли большие площади зерновых. Селяне понесли огромные потери. А страхование тогда еще не было распространено, потому частично компенсировать убытки крестьянам обещало государство. Было проведено обследование полей, оформили необходимые бумаги. Но фермеры так ничего и не дождались. Хотя мы точно знаем, что федеральный бюджет такие субсидии в область перечислял. Агрофирмам из тех сумм вроде кое-что перепало, а фермерам не досталось ничего.

И вот однажды на заседании совета областной АККОР мы стали интересоваться: куда же ушли федеральные деньги, предназначенные для компенсации за гибель посевов, почему нам их не выплатили? Обсуждение шло бурно. Фермеры еще жаловались на то, что не могут получить кредиты, а также предусмотренные законом дотации, а теперь зажали и страховую помощь. Кто-то требовал срочно разбираться в ситуации.

Председатель совета

АККОР А. Злобин очень разволновался из-за «крамольных» речей, стал уговаривать: дескать, вы с кем хотите ссориться? С областью! Потом нам вообще ничего не дадут.

С того заседания атмосфера в совете АККОР переменилась. Если раньше там можно было обсуждать любые наболевшие вопросы, то теперь заседания готовятся так, чтобы никто ничего не сказал лишнего. Еще жестче проходят областные конференции. Все расписано: кому дать слово, что выступающий должен сказать. Ну и, конечно, те фермеры, кто взят «на карандаш», на трибуну уже не попадут. А ведь они как были хорошими хозяевами, так и остались. У них по-прежнему есть чему поучиться.

Многие фермеры уже просто игнорируют мероприятия АККОР: зачем туда ходить, если актуальные вопросы освещаются однобоко, звучат только речи, любезные уху начальства. А чтобы залы заседаний не оказались пустыми, всегда можно привлечь всякого рода чиновников, работников различных учреждений.

«Обломалась» проверочка

— Когда меня власти стали притеснять, признаюсь, я в отчаянии написал письмо Президенту России. И вот жду ответа из Москвы, а вместо этого ко мне прибывает проверка из района. Стали «копать», как соблюдается трудовое законодательство, заключаются договоры, начисляется зарплата и прочее. Никаких нарушений найти не смогли. Так с какой же стати выбор проверяющих пал именно на меня? Никаких жалоб от моих работников никуда не поступало. Между тем в районе есть уйма всем известных адресов, где работодатели месяцами не платят зарплату. Позже, когда мне попал в руки ответ, который был отправлен районными властями в администрацию президента, стало ясно: искали компромат. И даже несмотря на то что ничего не нашли, все равно в ответе президентской администрации написали, что я такой-сякой, несознательный. Мои обидчики — инвесторы пашут огороды людям, а я нет. Тогда я стал разбираться, как же все обстоит на самом деле. Выяснилось, что они-то вспахали всего 5 огородов, а я — 35. А вот как подали!

И уже натравливали на меня новые комиссии, открыто было сказано, что за неуступчивость задавят проверками. Но мне повезло: президент Медведев издал указ о сокращении проверок, о том, что они возможны только с санкции прокурора. Видимо, столицу уже завалили челобитными о кознях местных властей, терпение наверху лопнуло. Для меня это было так кстати!

Я, например, знаю, что и моему соседу-фермеру тоже угрожали задавить проверками, если не уступит им приглянувшиеся земельные наделы. Так что инцидент с Черепковым отнюдь не единичен. Инвесторы, приходящие от имени губернатора, не очень-то церемонятся с крестьянскими хозяйствами. Но не все решаются им сопротивляться.

Однако постепенно и чиновники начинают осознавать, что ситуация меняется. На одном из заседаний райсовета глава района пытался дать указание руководителю контрольно-счетной палаты проверить какие-то хозяйства. В другой раз председатель палаты просто промолчала бы и пошла выполнять. А сейчас говорит: нет, мы не можем их проверять, в нашей компетенции только расходование бюджетных средств, а в эти организации они не поступают. Если мы туда залезем, прокуратура нас сразу поправит.

Думали-думали ребята, как выйти из положения, наконец придумали: пусть руководители этих хозяйств сами нас попросят о проверке. Не знаю, попросит ли их кто-нибудь. Но то, что Медведев затормозил далеко идущие планы некоторых местных князьков, — это точно. Я лично себя сейчас чувствую увереннее.

Технология захвата

— Расскажу, как так называемые инвесторы действовали у нас в деревне. Приходят к собственнику долей и говорят: продай нам свою землю, вот и деньги, ты только подпиши бумагу. Большинство людей подписывает эти документы, даже не ведая, что в них. Оказывается, это лишь доверенности некоему лицу на сделки с земельными долями.

Что ж, распоряжаться чужой земельной долей по доверенности закон не запрещает, но устанавливает строгую процедуру при ее купле-продаже. Первоочередное право выкупа предоставляется либо самим дольщикам, либо организации, обрабатывающей данный участок земли. Если они отказываются, наступает очередь областной, потом районной администраций, и лишь потом — третьих лиц.

По закону, насколько я знаю, эти третьи лица должны взять у собственников доверенность, заключить с ними договор аренды, начать землю обрабатывать, а потом получают право ее выкупить. Здесь же деньги выплачены наперед, купля-продажа фактически состоялась. А потом под закон подгоняется существующее положение вещей. То есть формируется участок, загоняется туда трактор, и все — можно выкупать. Но в то же время у них нет и не было договоров аренды с собственниками. Эту стадию они просто перепрыгнули. Да и купли-продажи еще нет, но земля фактически куплена.

Человек, которому была поручена эта операция с доверенностями и формированием участков, даже не оповестил собственников долей о предстоящем собрании, где решался вопрос купли-продажи их земли. Даже в сельской администрации о предстоящем собрании узнали лишь перед самым его началом.

Если бы я так действовал, мне бы сказали: ты не имеешь права так скупать землю, и моментально оспорили бы сделку. А если бы я еще загнал на участок трактор, не имея законных оснований, то обвинили бы в самозахвате. И я бы уже сидел. А те, зная, что областная администрация за них, действуют совершенно спокойно.

И так же спокойно могут разорить любого фермера. Соберут в округе побольше доверенностей, а потом от имени дольщиков скажут: мы расторгаем с тобой договор аренды. Можно, наверное, попробовать судиться, но кто посмеет с ними тягаться? У моего соседа уже так получилось. Он потерял 9 долей. Вряд ли теперь его хозяйство будет рентабельным.

Где деньги, Зин?

— Как-то на сессии райсовета руководитель одного из хозяйств задал главе райадминистрации вопрос: как будет финансироваться ремонт амбулатории в селе? Хозяйство, о котором речь, — достаточно крепкое, несмотря на то что и земли здесь не очень плодородные, и животноводство тяжелое. В общем, там привыкли решать все хозяйственные вопросы собственными силами. Но на ремонт амбулатории требуется большая сумма — примерно 200 тысяч рублей. Для хозяйства это накладно, к тому же амбулатория находится в ведении администрации. Почему хозяйство должно заниматься ее ремонтом? Но глава администрации сразу парирует: таких денег у нас нет. Руководитель хозяйства с надеждой спрашивает: может, дадите хоть половину? Но в районной казне и такой суммы не предвидится.

Слушая это, я не выдерживаю: «Как же так? Должны быть деньги». «Откуда?», — отвечают мне. «Ну как же, — говорю, — у нас появилась новая агрофирма. При ее создании было объявлено, что она будет наполнять районный бюджет. А недавно я узнал, что агрофирма рапортует, будто средняя зарплата ее работников составляет 18 тысяч рублей. Допустим, там трудится минимум 50 человек. Меньше вряд ли, все-таки — агрофирма. Так вот, общий месячный фонд зарплаты у них около миллиона. Только от подоходного налога в районный бюджет поступит больше ста тысяч рублей. А еще есть земельный налог, другие. В целом должно выходить за двести тысяч в месяц».

Но фактически поступлений в бюджет, как видим, нет. Значит, или все денежные обороты происходят в Москве, а не здесь, или же в Москве платят громадные зарплаты, а в Орловской области — мизер. В среднем же получается по 18 тысяч. Есть еще варианты: деньги выплачивают в конвертах или денежные потоки идут в другие карманы и изначально для районного бюджета не предназначались. Но районная администрация боится спросить, где обещанные деньги, потому что инвестора поставил сам губернатор.

Субсидия? Ждите, может, будет

— Каждую жатву к фермерам поступает предложение: «Дай на область зернеца, чтобы хлеб дешевый был». Я однажды согласился, хоть и на треть дешевле, чем тогда уже давали на рынке, но все же ведь не бесплатно. Отвез 20 тонн. И что же? Деньги за продукцию не мог получить целый год. С тех пор на подобные просьбы не реагирую. Говорю: пускай известный нам дед на спичечную головку поменьше возьмет себе, и тогда хватит хлеба всем.

Поначалу в райадминистрации на меня косились за это. А теперь ничего — отстали.

Полнейший абсурд, считаю, происходит с субсидиями за удобрения. Известно, что государство начало частично компенсировать затраты на повышение плодородия почв. Однако за удобрения, которые я покупал в 2007 году, мне ничего не вернули. Мол, под нынешний урожай и покупать следовало только в текущем году. Но какой же хороший хозяин берет удобрения в феврале—марте, когда сельскохозяйственный год начинается фактически с сентября предыдущего календарного года. Основной объем туков уходит именно осенью, под озимый сев, а весной расходуется значительно меньше. Я, например, под нынешний урожай весной взял всего только двадцать тонн сложных удобрений, а прошлой осенью — 70. Вот и сейчас опять буду покупать сложные удобрения и вносить их в сентябре под новый урожай.

Почти год выбивал я и возврата налога на добавленную стоимость, уплаченного за новый трактор. Удалось это со скандалом. А если бы мне вернули эти деньги еще прошлой осенью, как и положено, я бы купил изрядный запас дизтоплива. Тогда солярка стоила 12 рублей, а сегодня она вдвое дороже.

Я считаю, что государство принимает нормальные законы, но на местах «крутят» деньги. И весь смысл государственной поддержки теряется.

Записал Иван САВЕЛЬЕВ.