Шёл 1982 год. В то время я работал заведующим отделом науки и учебных заведений Орловского обкома КПСС. В компетенцию отдела входило руководство всей системой образования области, а также здравоохранением. Главной нашей задачей был подбор, расстановка, переподготовка кадров. Именно через кадры партия тогда проводила свою линию. И надо сказать, что в советское время была создана четкая система кадровой политики от парторганизаций до Центрального Комитета КПСС.

А вспомнил я об этом вот почему. В один из дней ко мне в кабинет вошёл А. Ф. Герасимов. Он работал директором Орловского филиала МГИКа. После небольшой беседы Александр Федорович достал из бокового кармана пиджака аккуратно сложенный лист бумаги и положил на стол.

— Что это? — интересуюсь.

— Заявление с просьбой освободить меня от занимаемой должности, — слышу в ответ.

Для меня это стало полной неожиданностью. Александр Фёдорович был любимый и уважаемый в коллективе и области человек, участник Великой Отечественной войны, высококультурный, образованный, интеллигентный руководитель. Он стоял у истоков создания института. И вдруг — заявление об уходе.

Как мог, старался убедить собеседника в неверности, поспешности такого решения. Ведь у него большой опыт руководящей деятельности, претензий по работе нет, институт развивается, на хорошем счету в Министер­стве культуры. «Да и в какое положение вы ставите обком, зная, что достойной замены у нас нет?» — спрашиваю.

Но он твердо стоял на своём, ссылаясь на состояние здоровья, на необходимость омоложения руководства. «В полную силу работать уже не могу, а тлеть, занимая должность, не хочу. Нужны свежие кадры», — заключил он.

На вопрос: «Кого бы вы в таком случае могли порекомендовать?» — последовал ответ: «В институте я не вижу достойной кандидатуры». В конце концов мы сошлись на том, что заявление беру, но он будет работать до тех пор, пока не найдем замены. На том и разошлись.

О заявлении я проинформировал секретаря обкома А. И. Бачурина, ведавшего вопросами идеологии, и в тот же день доложил первому секретарю обкома КПСС Ф. С. Мешкову. Федор Степанович являл собой пример истинного коммуниста, умелого руководителя, человека щедрой души и большого сердца. Имея, по сути, неограниченную власть, он жил скромно, по совести, в отличие от своих преемников. Выслушав меня, руководитель области покачал головой и заметил: «Что поделаешь, ветераны уходят, а с ними и целая эпоха. На их долю выпала трудная судьба. Но они достойно выполнили свой долг перед Родиной. Ищите замену».

О решении Герасимова я по телефону сообщил ректору головного института Л. П. Богданову. В ходе нашего разговора он высоко оценил работу Александра Фёдоровича и выразил желание помочь в подборе достойной замены. «У меня есть хорошая кандидатура. Но его семье нужна четырехкомнатная квартира», — сказал Леонид Павлович.

— Будем думать, — пообещал я.

С квартирами тогда была большая проблема, хотя «орловская непрерывка» многие вопросы в этом плане помогала решать. Да и приглашать неизвестного человека со стороны очень не хотелось. Обком в то время, как правило, делал ставку на местные кадры. Но выбор у нас был невелик.

Перебрав несколько кандидатур, я, в конце концов, остановился на Н. А. Паршикове. В первую очередь решил встретиться с Герасимовым, чтобы узнать его мнение. Александр Фёдорович, внимательно выслушав меня, тактично, неспешно, что ему было всегда присуще, стал размышлять вслух: «Ничего не имею против данной кандидатуры, но молод он ещё. Я же его только недавно назначил деканом факультета. Пусть хотя бы год–другой поработает в этой должности, тогда будет видно».

«Хорошо, мы ещё подумаем», — сказал я, уходя из института. А для себя сделал вывод, что особых возражений против Николая Александровича он не имеет. С тем и пошел на встречу к первому секретарю обкома. Подал Ф. С. Мешкову «объективку» на кандидата и тут же услышал: «А как на это смотрит Герасимов?».

— В принципе он не возражает, — немного слукавил я, — но говорит, что слишком молод. Но, Федор Степанович, молодость — это такое состояние человека, которое быстро проходит. Вот наденет хомут руководителя и сразу повзрослеет на несколько лет. Вы же сами об этом хорошо знаете.

— Убедил, — слышу в ответ. — Готовь документы.

По существующему тогда порядку должность руководителя вуза входила в состав основной номенклатуры обкома КПСС, а лица, её занимающие, утверждались на бюро партийного комитета. Помня об этом, в одной из товарищеских бесед я решил сказать о предполагаемой замене в вузе Н. Д. Цикореву. Он возглавлял отдел организационно-партийной работы, был членом бюро обкома. Человек он был опытный, знающий, вникал во все тонкости кадровой работы. Без мнения Николая Даниловича практически не утверждался ни один руководящий работник. Его побаивались даже члены бюро обкома, включая Е. С. Строева, работавшего в то время секретарём обкома КПСС по сельскому хозяйству. Складывалось впечатление, что у Цикорева имелось досье и на него. И вот почему.

На одном из заседаний бюро обкома у нас с Цикоревым произошла стычка. Наши мнения по кадрам не всегда совпадали. После заседания в коридоре ко мне подходит Строев и тихо говорит: «Анатолий Сергеевич, почему вы уступили Цикореву? Ведь он такой же заведующий, как и вы».

— Да, — отвечаю. — Но он же член бюро обкома, а я нет. А почему же вы промолчали? Вы не только член бюро, но ещё и секретарь обкома партии.

— Ну, подожди, время еще не пришло, — слышу в ответ.

Впрочем, о Строеве и его времени я писал ранее и в книгах, и на страницах газет, включая «Красную строку». В данном же случае речь идёт о Цикореве. Так вот, стоило мне сказать о заявлении Герасимова и рекомендации на эту должность Паршикова, как Николай Данилович взвился в буквальном смысле слова. «Да ты что?! Паршикова — на институт культуры? Он же аморальная личность. Знаешь, что он оставил семью?».

— Но вины его в том нет, — говорю. — Инициатором развода не он был. Детей не бросил. С ними встречается, помогает во всем. А что личная жизнь так сложилась, то ведь она у каждого своя.

Немного остыв, Цикорев заключил: «Подумайте о другой кандидатуре. Я категорически против». На том мы и разошлись, оставаясь каждый со своим мнением.

После того, как Н. А. Паршиков съездил в Москву на беседу, привез приказ о своём назначении и приступил к работе, состоялось бюро обкома КПСС.

Доложив «объективку» и краткую характеристику членам бюро, я внес предложение утвердить Николая Александровича в должности директора Орловского филиала МГИКа.

И тут первым попросил слова Цикорев. «Федор Степанович, — начал он, — я против. С отделом оргпартработы кандидатура Паршикова не согласовывалась».

— Зато со мной данная кандидатура согласована. Николай Александрович прошел все собеседования в Москве, есть приказ о его назначении. Поэтому прошу членов бюро утвердить его в этой должности, — заключил Ф. С. Мешков.

Члены бюро проголосовали «за», лишь один — «против».

Так Николай Александрович Паршиков стал одним из самых молодых руководителей вузов страны.

…С тех пор прошло много времени. И сегодня, по истечении десятилетий, я испытываю гордость и радость, оттого что в выборе не ошибся. С первых дней новой работы и по сей день Николай Александрович все свои силы, знания, всю мощную энергию, да и всего себя отдает вузу. Без преувеличения можно сказать, что он создал одно из лучших современных высших учебных заведений культуры России — ОГИиК.

Ценой неимоверных усилий, стоивших ему немалых нервов и седин, Паршикову удалось отстроить новое здание института, значительно укрепить его материально-техническую базу, сплотить профессорско-преподавательский коллектив, подготовить тысячи квалифицированных специалистов.

Отличительными чертами его характера являются доброта и честность. Он всегда жил по совести, не торговал своими убеждениями, перебегая, ради корыст­ных целей, из партии в партию, не понастроил себе, как некоторые, палат каменных и дворцов. Оставаясь верным своему делу, родному вузу, Николай Александрович не принял предложение губернатора о переходе на другую, на первый взгляд, более престижную и высокую должность. И коллектив института в конце прошлого года единогласно переизбрал Н. А. Паршикова на новый срок. А это дорого стоит и о многом говорит.

Поражает его умение находить общий язык с любой аудиторией. Он доступен для всех преподавателей и студентов, прост в общении с ними, коммуникабелен с друзьями, которых у него немало.

Поздравляя его с приближающимся 65-летием, хочется пожелать ему неугасающего здоровья, удачи в многотрудной работе, душевного спокойствия и личного благополучия.

Анатолий Кононыгин.