Орловская искра № 10 от 15 марта 2019 года

Религия капитализма

Как либеральные басни про оправдание зла стали «экономической наукой»

У русского философа и поэта Владимира Соловьева (1853—1900) есть фундаментальное философско-этическое произведение, которое называется «Оправдание добра» (1897). Вспомнил я его в связи вот с чем. Перечитывал трактаты европейских мыслителей XVII—XVIII вв. (большинство из них принято относить к философам), легшие в основу нынешней так называемой экономической науки. И пришел к выводу, что этим сочинениям следовало бы дать общее название: «Оправдание зла».
Почему?

В самом общем виде рассуждения сводятся к следующему. Во-первых, зло — имманентное свойство человека («естественная природа человека»). Наиболее общие проявления такого зла: эгоизм, корысть, себялюбие, любостяжание, сребролюбие и т. п. Во-вторых, указанные свойства не следует называть злом (как это считалось в традиционном обществе), на самом деле они являются благом. В-третьих, эти свойства человека следует не подавлять, а учитывать. И направлять энергию «зла» в нужное русло, что будет выгодно как отдельно взятому человеку, так и обществу.

Возьмем, например, английского философа Томаса Гоббса (1588—1679). Наиболее известное его произведение — трактат «Левиафан» (1651). В нем объясняется, что естественным состоянием общества является «война всех против всех» и это детерминировано «естественной природой человека». Из этой «научной» аксиоматики Гоббса позднее родилось обоснование неизбежности и значимости для общества конкурентной борьбы в экономике. Современные учебники пронизаны идеей конкурентной борьбы как «двигателя прогресса».

…Английский философ Джон Локк (1632—1704) — представитель раннего либерализма. Ключевое слово в его учении — свобода. Основные природные права человека образуют нерасторжимую триаду. Она состоит из прав на жизнь, свободу и собственность. Немногого стоит жизнь, если у человека нет свободы. Свобода же, не подкрепленная собственностью, может оказаться пустым звуком. От Локка идет обоснование святости частной собственности как основы свободы.

Еще один краеугольный камень в учение так называемого либерализма заложил английский (точнее шотландский) философ Дэвид Юм (1711—1776). В «Трактате о человеческой природе» (1740) он писал, что «естественную природу человека» нельзя закрепощать. Для хозяйственной и коммерческой деятельности особую значимость имеют следующие четыре желания: потребления, действия, разнообразия, получения выгоды (в натуральной и денежной формах). Особенно не следует сдерживать «естественную» страсть к получению выгоды, т.е. обогащению.
Соответственно государство должно минимизировать свое вмешательство в хозяйственную жизнь, не мешать «раскрепощению» энергии тех, кто стремится максимизировать свои прибыли. Современный экономический либерализм, который пронизывает общественную жизнь многих стран мира (в т.ч. России), многим обязан Дэвиду Юму.

Конечно, ключевая роль в ряду отцов-основателей современной «экономической науки» принадлежит Адаму Смиту (1723—1790). Его называют основателем английской классической политэкономии, которую, в свою очередь, считают фундаментом современной «экономической науки». Напомню, что изначально он был профессором философии, экономика не входила в круг его интересов.
Ее специализация как философа — вопросы этики и нравственности. В 1759 г. Смит опубликовал книгу «Теория нравственных чувств», в которой, основываясь на этике сенсуализма, изложил концепцию «чувства симпатии» как основы нравственности. В этом труде его взгляды на понимание добра и зла были близки к общепринятым «предрассудкам» тогдашнего общества, которые зиждились на христианском мировоззрении.

А спустя 18 лет Смит публикует «Исследование о природе и причинах богатства народов», в котором отходит от своих прежних «предрассудков», касающихся добра и зла. Эгоизм, корысть, неуемная страсть обогащения, конкуренция, использование недобросовестных методов конкуренции и получения прибыли уже не воспринимаются профессором философии как нечто негативное.

Это противоречило существовавшим на протяжении многих веков представлениям о том, что нормальное развитие хозяйства может и должно происходить на фундаменте принятых в христианстве норм поведения: нестяжательства, разумного самоограничения, помощи и взаимопомощи, любви, милосердия, милостыни и др. И чтобы как-то увязать новые, нестандартные представления о роли добра и зла со своими более ранними взглядами, а также общепринятыми представлениями, Смит ввел понятие «невидимой руки» рынка.

Таинственным образом эта таинственная «рука» преобразует страсть личного обогащения в общественное благо («богатство народа»). Вот рассуждение Смита по данному вопросу: «Каждый отдельный человек постоянно старается найти наиболее выгодное применение капиталу, которым он может распоряжаться. Он имеет в виду свою собственную выгоду, а отнюдь не выгоды общества. Но когда он принимает во внимание свою собственную выгоду, это естественно или, точнее, неизбежно, приводит его к предпочтению того занятия, которое наиболее выгодно обществу… Он преследует собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем не входила в его намерения».

Трудно сегодня найти учебник по экономической теории, в котором бы не упоминалась «невидимая рука рынка». Указанная «рука» ничего общего с научным знанием не имеет. Это ближе к религиозному сознанию. Адама Смита правильнее называть основателем не английской политэкономии, а «религии капитализма».

Конечно, политэкономия Смита с его новыми представлениями о добре и зле родилась не на пустом месте. По справедливости, отцом-основателем «экономической науки» следует считать Бернарда де Мандевиля (1670—1733).

Мандевиль родился и учился в Голландии, но потом вместе с родителями перебрался в Англию. По профессии — врач. По призванию — философ и писатель, работавший в жанре поэтической сатиры и басни.

Первое вполне самостоятельное поэтическое произведение Мандевиля, которое заинтересовало читателей, — вышедшая в 1705 г. сатира «Ропщущий улей, или Мошенники, ставшие честными» (The Grumbling Hive: Or knaves turn’d honest).

Спустя 9 лет сатира вышла отдельной книгой, которая называлась «Басня о пчёлах, или Частные пороки — общественные выгоды» (The Fable of the Bees: Or private vices, publick benefits). В книге, кроме басни, было приложение под названием «Исследование о происхождении моральной добродетели» и серии заметок. Приложение содержало 20 примечаний, в которых Мандевиль разъяснял философский смысл наиболее важных мест.

Басня начинается описанием процветающей пчелиной державы, напоминающей Англию того времени. Под личиной с виду благополучного общества везде царит порок: в торговле — обман, в казенных конторах — взятки и коррупция, в денежных делах — ростовщичество, в личной жизни — обжорство, пьянство и накопительство и т. п. Парадоксальное состояние пчелиного царства запечатлено в следующих строках:

Пороком улей был снедаем,
Но в целом он являлся раем.

Обитатели пчелиного рая жалуются и мечтают о справедливом и честном обществе. Пчелиный бог Юпитер услышал просьбы пчел и избавил их от пороков. И вот что получилось:

Заимодавцам нет заботы,
И адвокаты без работы,
Поскольку сразу должники
Вернули с радостью долги;
А кои возвратить забыли,
Тем кредиторы долг простили.

Пчелиное царство стало миролюбивым, перестало вооружаться, было свернуто производство оружия. Не стало тюрем. Исчезли решетки на окнах и кованные двери, спрос на железо упал, кузнецы остались без заказов. Лишились работы судьи, юристы и адвокаты разного рода правоохранители. И т. д. И т. п. Финал басни печальный. Пчелиный рой вымирает. В конце концов остатки выживших пчел изгоняются из улья другим роем.

«Басня о пчелах» при жизни Мандевиля была много раз переиздана, переписывалась тысячами текстов и циркулировала по всей Британии и за ее пределами.

И власти, и церковь, и многие интеллектуалы того времени осудили апологию зла. Мандевиля величали антихристом. Его радикализмом были шокированы тогдашние английские философы. Те же Юм и Адам Смит.

Но — о, чудо! Через некоторое время в труде «Исследование о природе и причинах богатства народов» Смит фактически берет на вооружение идею Мандевиля о позитивном влиянии пороков на экономику. Их исправит и трансформирует в общее благо «невидимая рука рынка».

Есть мнение, что заслуга Смита лишь в том, что он подобрал удачный термин: «невидимая рука рынка». И все лавры создателя «религии капитализма» (пардон: классической политической экономии, или «экономической науки») достались Адаму Смиту.

А Мандевиль так и умер баснописцем. Лишь посмертно он получил звание «экономиста».

Валентин Катасонов,
«Свободная пресса».
(Публикуется в сокращении).

Послесловие «Орловской искры». Глядя на последствия либеральной рыночной «реформы» в России (до конца так и не изжитой), приходишь в ужас от осознания того, насколько задержались в развитии творцы этой «реформы», до сих пор, по всей видимости, верящие в «регуляторную функцию» «невидимой руки рынка», выросшей из басни 18-го века…