От теории к реалиям воспроизводства демографических благ

Демографический кризис, поразивший страны, порвавшие с советским социально-экономическим прошлым, растянулся на три десятилетия, а реальная угроза его продолжения требует не только увеличения призывов к финансовым вливаниям в его локализацию. Нужны как научно обоснованные оценки причин возникновения этого кризиса, так и поиск малозатратных способов его преодоления.

Демографические блага — это продукты общественного труда, израсходованного на прирост численности населения, а также на увеличение продолжительности производственной дееспособной жизни, которая в начале прошлого века определялась возрастом 14–50 лет, а в настоящее время составляет примерно 16–65 лет.

Прогресс в воспроизводстве демографических благ достигается на основе обеспечения определённого уровня рождаемости, совершенствования здравоохранения — развитием способностей к общественно полезному труду, улучшением системы безопасности труда и быта, соответствием конкретным условиям места и времени — специфических межличностных, межнациональных, межклассовых отношений и др.

Динамика численности населения и показателей продолжительности дееспособной жизни формируется под влиянием циклических колебаний условий питания, труда и быта, системы отношений организации производства, обмена, распределения и др.

Эти колебания в целом регулируются определённой системой объективных законов развития природы и общества, для которых характерна разнопериодическая цикличность.

Сначала остановимся на проблеме динамики колебаний в численности населения, связанной с продолжительностью детородного возраста, и обратим внимание на следующую закономерность.

Когда в силу различных обстоятельств удельный вес женщин детородного возраста в общей численности населения повышается, при прочих равных условиях, коэффициенты рождаемости и естественного прироста народонаселения будут увеличиваться. Наоборот, при снижении удельного веса женщин, способных к деторождению, данные коэффициенты должны снижаться.

И ещё одна закономерность: если средняя продолжительность жизни населения начинает превышать определённый уровень, увеличивается доля пожилых возрастов, для которых характерен повышенный уровень смертности, а значит, и более высокий коэффициент смертности.

В качестве общей тенденции правомерно говорить о том, что в ходе социально-экономического прогресса, в современных условиях роста средней продолжительности жизни, создаются предпосылки сокращения разрыва между показателями рождаемости и смертности, а значит, тенденция снижения коэффициента естественного прироста населения. В таком случае можно предвидеть, что пророчества о скорой перенаселённости Земли являются поспешными.

Насколько существенно изменяется в процессе общественного прогресса соотношение в показателях экстенсивного и интенсивного способов воспроизводства населения Земли? Обратимся к материалам исследований, накопленных демографической статистикой (таблица 1).

В данном случае в качестве показателей экстенсивного роста производства демографических благ приведены темпы роста численности населения, а в качестве показателей интенсивного демографического прогресса — показатели среднегодового прироста продолжительности жизни.

Как видим, за весь рассматриваемый период, во-первых, отмечается общее ускорение роста производства демографических благ, а потенциал демографического прогресса в мире пока сохраняется.

Во-вторых, в последние 117 лет наметилось повышение влияния на демографический прогресс общей продолжительности жизни.

Тем не менее, отметим, что последние 30 лет дают серьёзные основания, чтобы осознать — данный тренд может сохраниться лишь до тех пор, пока он не будет растрачиваться в паразитических и других формах общественно непроизводительного потребления элитных и маргинальных социальных групп, и особенно в войнах за передел собственности.

Отметим, что последние позитивные изменения в динамике демографического прогресса в мире проявились, прежде всего, за счет тех стран, которым в большей мере удалось воспользоваться геополитическими последствиями ускорения социально-экономического развития, начатого социалистической революцией в России.

Реалии таковы, что не только непосредственно в СССР появилась возможность радикально улучшить условия воспроизводства населения. После Великой Отечественной войны, в связи с распадом колониальной системы империализма, были основательно разорваны цепи торможения демографического прогресса в бывших колониально зависимых странах.

Даже в развитых капиталистических странах, конкурируя с СССР и стремясь сохранять «человеческое лицо», тоже удалось добиться демографических успехов. Правда, в основном лишь в части продления продолжительности жизни, при стагнации естественного прироста населения.

Еще одна закономерность в динамике тренда демографического прогресса обнаруживается в форме «демографического эха», которое с определённым временным лагом (примерно 18—26 лет) повторяет колебания показателей естественного прироста населения, связанные с экстремальными изменениями в природных и социально-экономических условиях хозяйственной деятельности.

Такие колебания проявляются в пиковых характеристиках падения рождаемости и роста смертности в результате военных действий, природных катаклизмов, жестоких массовых голодовок, массовых репрессий, либо, наоборот, в связи с резким ростом рождаемости под действием особых способов поощрения деторождений, по окончании военных действий и др.

Примером в этом отношении может быть демографический кризис 1915—1922 гг., который не только напомнил о себе спустя 20 лет, но и не мог не сказаться на снижении коэффициента рождаемости в середине 60-х, а затем в конце 80-х годов.

Демографическая трагедия 1941—1946 гг. тоже оставила свой след — во второй половине 60-х гг. прошлого века коэффициент рождаемости в СССР за 1965—1969 гг. снизился примерно на 8%.
И хотя в последующие 5 лет данный показатель увеличился на 6%, но в 1987—1991 г. он вновь упал, причём, сразу на одну треть, поскольку здесь «демографическое эхо» оказалось усиленным последствиями «перестроечных» реформ. А дальше, по мере «углубления» процессов десоветизации экономики и социальной сферы, произошел уже катастрофический обвал рождаемости (за 1991—1999 гг. на 48%), при повышении коэффициента смертности в 1991—2003 гг. на 43%.

Россия не только обвалила свой долговременный тренд роста численности населения, существенно опережавший показатели развитых капиталистических стран. За постсоветские годы численность россиян сократилась на 4 млн. человек, несмотря на то, что миграционный приток превысил 10 млн.
Частично это можно наблюдать на примере динамики демографического прогресса в России, где официальная статистика (таблица 2) предоставляет следующие данные.

Как видим, приросты населения в 1900—1913, 1922—1940, 1946—1990 годы сменялись спадами в 1914—1921, 1941—1945 годы, что было связано со значительными потерями в период военных действий, а позднее, в постсоветский период — в результате бесчеловечных экономических реформ.

Заметим, что в советские 1922—1940 годы приросты численности населения на территории РФ были меньше, чем в 1900—1913 годах. В значительной мере это было результатом последействия демографической трагедии Первой мировой, Гражданской войны и голода 1921 года, миграционного оттока элитной части россиян. Но, кроме того, не следует забывать о влиянии на динамику естественного прироста населения высоких темпов урбанизации 1926—1939 гг. (в этот период доля городского населения в его общей численности увеличилась с 18 до 32 процентов).

Существенно сказались «шоковая коллективизация», по существу, рукотворный голод 1933 года и политически мотивированные репрессии, в ходе которых было расстреляно примерно 800 тысяч человек. Повлияла и высокая смертность в семьях раскулаченных и других «спецпереселенцев» численностью свыше 2 млн. человек. За период 1930—1940 гг. в этих семьях на 100 родившихся пришлось примерно 170 умерших.

Сколь ни грустно, но, так как цифры — упрямая вещь, нужно иметь в виду, что согласно данным Росстата, в первом полугодии нынешнего года в 13 областях Центрального Федерального округа на 100 родившихся пришлось свыше 175 россиян, переселённых из СССР в постсоветскую Россию.
Поскольку динамика только прироста численности населения далеко не полно характеризует реальный тренд демографического прогресса, обратим внимание, что если в 1897–1913 гг. средняя продолжительность жизни в России увеличивалась на 1,9 месяца в год, то в 1922–1940 гг. примерно на 4 месяца в год. Это повышало темп роста демографического потенциала страны почти на 2,5%, что было равноценно увеличению численности населения примерно на 3 млн. человек в год.

Наиболее значительным демографический прогресс, в форме увеличения продолжительности жизни населения, оказался в период 1954—1968 гг., когда он достиг 4,6 месяцев в год.
За таким достижением стояло значительное улучшение питания и обеспеченности жильём, бесплатное образование и здравоохранение, снижение преступности, повышение устойчивости общественных представлений о позитивных перспективах жизнедеятельности. И это конкретный пример того, как на основе гуманно ориентированного курса социально-экономической политики может действовать такой фактор демографического прогресса, как рост продолжительности жизни населения.
Не случайно, что именно с конца 80-х годов прошлого века показатели динамики воспроизводства населения в России начали снижаться, а в последние 30 лет демонстрируют тенденцию дальнейшего ухудшения демографической ситуации.

Главная причина случившегося — реставрация отношений отчуждения производителей от собственности на основные средства производства, что радикально подорвало финансовую и материально-техническую базу стабилизации рождаемости и снижения смертности населения.

Демографические последствия распада СССР особенно трагично сказались на динамике численности населения в республиках Прибалтики и на Украине (таблица 3), и это не случайно.

Именно в этих бывших союзных республиках после распада СССР, под крышей взращенного советской бюрократией буржуазного национализма, в относительно большей мере удалось стимулировать иллюзию целесообразности отказа от социалистического способа производства.

В итоге, под лозунгами десоветизации и свободы эгоистического предпринимательства, русофобские правители «независимых» республик переложили на свои народы демографические последствия безнадёжной борьбы с российскими олигархами. Безнадёжной потому, что под теми же антисоветскими лозунгами российский капитал захватил в частную собственность ещё недавно общие материальные ресурсы трудящихся России, Украины, Литвы, Латвии и других республик СССР и, благодаря этому, ныне использует эти ресурсы как конкурентное преимущество. Причём, не только в противостоянии с олигархами бывших советских республик, но и в борьбе с трудящимися России, недовольными отчуждением от присвоения общественного достояния — доходов от реализации нефти, газа, алмазов, золота, лесных, рыбных и других богатств.

Поскольку в государственных СМИ не приветствуется объяснение, почему РФ после распада СССР оказалась в состоянии глубочайшего демографического кризиса, обратим внимание на следующие официальные данные Росстата.

В 1990 году коэффициент естественного прироста населения на современной территории России был равен +2,2, а в первом полугодии 2019 года опустился до -2,7.

Однако, если учесть, что в настоящее время в таких регионах с исключительно неблагоприятными природными условиями жизнедеятельности, как Ненецкий национальный округ, Тюменская область и Якутия коэффициент естественного прироста населения превышает +4,5, то ясно, что основной причиной превышения смертности над рождаемостью в остальных областях является невозможность обеспечить основной массе населения примерно тот же уровень материального достатка, которым обладают жители трёх выше указанных трудных для проживания сибирских регионов.

Но в таком случае придётся ответить на следующий вопрос: почему, несмотря на то, что в результате распада СССР обеспеченность россиян природными ресурсами, в расчете на душу населения, сразу увеличилась в 1,5—2,0 раза, они лишились того уровня благосостояния, который содействовал демографическому прогрессу советского прошлого и пока позволяет его сохранять в ряде районов Сибири.

Ларчик ответа на данный вопрос открывается просто — проблема в том, как используются возросшие возможности и как распределяются наличные доходы. И опять-таки, официальные данные Росстата сообщают, что если в 1990 году разрыв в доходах 10% наиболее обеспеченных и 10% наименее обеспеченных россиян составлял примерно 4 раза, то в настоящее время — более 16 раз.

А поскольку падение рождаемости и рост смертности — это удел не хорошо обеспеченной части общества, а около 90 млн. наших граждан, располагающих доходами ниже 2,3 прожиточного минимума, то понятно, где и как нужно искать нить Ариадны для выхода из демографического кризиса.

В этой связи, в данном случае, снова полезно обратиться к официальной информации, в частности, к опубликованным декларациям о семейных доходах некоторых государственных служащих за 2018 год. Сообщается, что семейный доход трёх из них — сенатора В. Пономарёва, депутата Госдумы Г. Аникеева и министра Ю. Трутнева — в совокупности превысил 5 млрд. рублей, что равно сумме, необходимой для вывода за черту бедности свыше 330 тысяч граждан РФ.

Несложно предвидеть, что под совместным влиянием двух исторических событий (Отечественной войны и потери социально-экономических достижений СССР), трагическое «эхо» демографических потерь будет напоминать о себе и впредь, в течение нескольких последующих десятилетий, если не будет осознано, что влияние данного «эха» можно сглаживать. Причём, тем более основательно, чем раньше россияне осознают — кратчайшим путём для восстановления демографического прогресса должен стать отказ от удушающих объятий курса социально-экономической политики, которая ориентирована на рост монопольных прибылей и сохранение многомиллионных доходов элиты, в ущерб благосостоянию подавляющей массы населения. Не замечать этих очевидных фактов и не принимать меры к изменению ситуации — значит сознательно вести страну в пропасть.

И. Загайтов,
д. э. н., профессор,
Н. Турищев,
к. э. н.