Ее судьба — судьба ее поколения. Она так и сказала мне при встрече: мол, что о ней писать, множество людей пережили подобное. Но тем-то и интересна именно она — Александра Петровна Некрасова, что все пережитое ею, действительно, судьба поколения, без которого страна станет другой.

Недавно в поликлинике кто-то из молодых спросил Александру Петровну (так уж повернулся разговор): мол, если бы было возможно, если бы можно было вернуть молодость, какую жизнь выбрала бы она — ту, прошлую, или нынешнюю? Молодой собеседник спрашивал насмешливо, заранее уверенный в ответе. И был немало удивлен, когда 85-летняя пенсионерка сказала спокойно: «Лучше бы ту мне жизнь, а не эту!»

Не поверил бабушке «новый русский». А может быть, просто сыграл недоверие. Потому что уж очень убедительна Александра Петровна, когда вспоминает. И как ни горьки, порой, эти воспоминания, они, как ни странно, лишены отчаяния, потому что рядом с горем в них всегда человеческая доброта, отзывчивость, самоотверженность и вера в окончательное торжество справедливости. Современному молодому «россиянину», наверное, это трудно понять, потому что для него радость обязательно связана с комфортом и отсутствием всяких проблем. Сегодня без комфорта даже к Богу не ходят — все больше на автомобилях подъезжают. А вот когда советская пенсионерка Александра Петровна со слезами на глазах восклицает: «Господи!» — совсем не просторечно у нее получается, а как раз так, как надо, — и с болью, и с великой надеждой, молитвенно и очень по-русски. Ведь утверждают же специалисты в области языкознания, что в русском языке слова «радость» и «страдание» произошли от одного корня; что радость — это умение пережить страдание, не утратив любви к жизни и людям. Радость всегда результат нравственных усилий. И этим словом, как утверждают те же специалисты, выражается в нашем языке более глубокое переживание, чем, например, расхожее «счастье», которое происходит от понятия «часть», «сиюминутная удача», а стало быть, — всегда мимолетно и легкомысленно.

Уроженке села Росошное Краснозоренского района Александре Тарасовой было всего шестнадцать к июню 1941 года. Немцы появились в селе осенью. И первое же потрясение — казнь юного односельчанина Ивана Пальчикова, с которым Александра училась в одной школе. Почему немцы схватили его, Александра Петровна не знает. Но вели его связанного и с табличкой на груди «Партизан». А мальчишке всего-то 17 лет. Помнит Александра Петровна разговоры, что вроде бы нашли немцы у парня комсомольский билет и этого было достаточно для завоевателей, чтобы учинить расправу. Нет, не осталось в памяти Некрасовой никаких представлений о «хороших немцах», о которых любят поговорить сегодня наши общественные деятели и кинематографисты. Помнит только пожилая женщина, как перекинули вражеские солдаты веревку через сук дерева, как вздернули несчастного юношу, как обломился сук и, полузадушенный, упал Ваня на земляной вал, неестественно изогнувшись, и как фашист полоснул по открывшемуся горлу юноши штыком.

И еще помнит Александра Петровна, как зимой 41-го года немцы в очередной раз «зачищали» дворы, отнимая у крестьян последнюю живность, и как какой-то странный человек в штатском на улице сказал негромко ее матери: «Не беспокойтесь, немцы Москву не взяли. А вот дочерей своих оденьте похуже да сажей перемажьте, чтоб немцам не приглянулись…» Что за человек, что за вестник, так до сих пор и не знает Александра Петровна. Но осталось воспоминание, в котором чувство опасности сочеталось с надеждой на скорое избавление.

Оно действительно скоро настало. Уже весной 1942 года село Росошное Красная армия освободила во второй раз. И теперь уже окончательно. Но тогда еще были опасения, что не удастся удержаться на этом рубеже, и потому решили всю молодежь эвакуировать из села, подальше от фронта.

Александре Петровне помнится длинная, бесконечная дорога. Поезд ехал и ехал куда-то на восток. В какой-то момент неизвестность стала такой угнетающей, что молодежь, ехавшая в эшелоне, дружно стала проситься на фронт или куда-то поближе к нему, только чтобы быть при деле. Но их успокоили: не волнуйтесь, там, куда вас везут, будете нужнее.

Для Александры Тарасовой пунктом назначения оказался уральский городок Карабаш у подножья Уральских гор. Здесь, на берегу озера, в сырой долине стоял завод, один из тех, где ковалась наша будущая победа. Под деревянными настилами в цеху хлюпала вода. Новичков поставили к станкам уже на следующее утро после приезда. Правда, сначала работали под началом наставников — кадровых рабочих, получивших отсрочку от призыва в армию. Но шефство продолжалось недолго. Наставники ушли воевать, а их место у станков заняли вчерашние ученики.

Семнадцатилетняя Александра Тарасова из орловского села точила снаряды для гвардейских минометов — «Катюш». Изо дня в день, смена за сменой, одни и те же станочные операции — до ряби в глазах от вращающихся заготовок. Но Александра Петровна вспоминает сегодня не это. Вместе со слезами радостью наполняются ее глаза, когда она рассказывает, как к ним, девчонкам, приходили на помощь «начальники». Она не знает, какие должности занимали на заводе эти люди. Но зато хорошо помнит, как снимали они старенькие пиджаки и куртки и со словами: «Отдохните, девчата!» — занимали их место у станков. Эти люди приходили к ним на помощь, отработав свою смену, которая, вероятно, тоже была нелегкой. Имели право, наверное, и не приходить. Но, видимо, так подсказывало им чувство долга, а может быть, чисто человеческое сострадание — и приходили, и помогали. И еще хорошо помнит Александра Петровна, что все эти люди были коммунистами. Это теперь «коммунист» — ругательное слово в устах всякого рода «передовиков демократии». А вот Александра Петровна утверждает: «Как отцы нам все были!» Точно так, как показывали в советских фильмах про войну и работу в тылу. Именно коммунисты, рассказывает Александра Петровна, выделялись из всех и человечностью, и бескорыстием, и отзывчивостью, и умением взять на себя самое трудное. Хотите верьте, хотите нет. Но Александра Петровна Некрасова свидетельствует. И сокрушается одновременно: куда нынче-то все это делось — и товарищество, и взаимопомощь? Почему же так злы стали люди по отношению друг к другу? Почему детей страшно оставлять на улице без присмотра? «Откуда столько вражды?» — удивляется Некрасова.

Когда Александру Тарасову перевели на другой завод, в Куйбышевскую область, ее приютила местная мордовка Анна Никитична Царева. У нее у самой было трое детей. Но Сашу она приняла как родную и выходила ее, когда та тяжело заболела. Однажды на имя Царевой пришло с фронта письмо. А с ним две тысячи рублей — от брата Александры. Деньги собрали его однополчане в благодарность за то, что Анна Никитична позаботилась о девушке. До сих пор Александра Петровна не может без слез вспоминать об этом. И так же сквозь слезы задается очередным риторически вопросом: откуда же взялась национальная вражда, которой страна больна сегодня?

Нет ответов у Александры Петровны Некрасовой. Но она не желает отрекаться от той радости, которою, несмотря ни на что, были наполнены годы страданий. Все невзгоды она пережила в другом, непохожем на наше, обществе, где человек человеку был действительно ближним, и никак не иначе.

Оттого, наверное, и сама Александра Петровна производит впечатление очень светлого человека. Сказано: «Святильник тела есть око». И когда сегодня пытаются представить советское общество как толпу развращенных, озлобленных, полуголодных и запуганных Сталиным потребителей, хочется сказать таким «знатокам»: «Да вы перелистайте старые семейные альбомы и вглядитесь в лица ваших родителей, бабушек, прабабушек». Эти светильники даже на плохоньких пожелтевших снимках излучают такой свет, что все притязания новоявленных «знатоков» советского прошлого выглядят смешными и нелепыми.

Поговорите пять минут с Александрой Петровной Некрасовой. И вы поймете, как много мы теряем, выбирая не ту, а именно эту жизнь.